— ИНН знаешь?
— Издеваешься? Конечно не знаю, но если без него никак, то мне его найдут, попрошу кого- нибудь.
— Считай, что попросила меня, тебе за какой период это надо?
— Давай за весь период существования, там несколько лет всего.
— Сделаю, правда, не быстро, но, предупреждаю сразу. У меня нет связей и заходов, какие есть у тебя, значит, я только открытую информацию могу тебе дать.
— Пока хватит открытой, если возникнет необходимость что-то уточнять, то я уточню без привлечения тебя.
— Ну всё, правда некогда.
Очередная слепая попытка узнать что-то новое, найти что-то подозрительное. Вотчто так привязалась к этому «Наследию»? Но я чувствовала, что надо продолжать поиски ниточек и связей. Настало время мелких вечерних дел и можно прыгать в постель. Так ничего толком и не выяснив опять. Но став культурнее после посещения выставки художников.
День, два, три. Ничего не происходило. Надо было начинать готовить статью на счет незаконной вырубки сосняка. Пока набросаю контуры, еще раз поговорю с лесником громадного вида, побываю в редакции, что бы знали о материале, узнаю, как обстоят дела на других участках леса. Этим я и занималась, попутно пообедала с Егором, не в «Амбаре», нет, «Амбар» надо было посещать в определенном состоянии души, да еще и с планами поехать потом к нему домой, а я была занята рутиной, мелкой суетой.
Обед прошел в дружественной обстановке, высокие договоривающиеся стороны… Рассмеялась. Хорошо поели, мило поболтали. Пообещала выделить время на поход в заветный ресторан, хотелось же отведать вкуснючего мяса еще раз. При воспоминании о том стейке у меня потекли слюни. Надо будет ускорить поход в «Амбар». В какой-то момент мне стало грустно, я собралась и поехала на кладбище. Традиционно купила живые цветы, традиционно бросила машину на входе, хотя возможность заехать внутрь у всех желающих была. Неторопливо дошагала до могилы родителей. Положила цветы, унесла к мусорному контейнеру прошлые, давно засохшие. Тихонько села, глядя на два холмика. Долго сидела и молчала, слушая скрежет вороньего карканья. Вот что остается после людей. Память, да могильные холмики с крестами и памятниками. Да и то, память тускнеет, могилки приходят в запустение, зарастают сорной травой. Память людская не вечна, увы. И получается, что все больше становится могил с покосившимися памятниками, с истершимися датами и буквами слов. Дата рождения, дата смерти, выбитые на камне. Вот и все что остается от человека. Дата рождения, дата смерти. Я посмотрела на цифры.
В голове звякнул тревожный звонок, я попыталась поймать мелькнувшую искрой мысль, уцепиться за неё, хотя бы за самый кончик. За самый кончик слишком быстро мелькнувшей мысли. Ну, куда же ты, вернись! Что-то невероятно важное, что-то невероятно нужное, что-то невероятно существенное. Ну же, ну, мысль, вернись! Я даже принялась стучать по скамейке рукой. Но это ничуть не помогало. Я напряглась, пытаясь уловить ту, быстрой стремительной тенью промелькнувшую мысль и чуть не заплакала от досады. Ну почему вот так, почему вот так? Почему она ушла, умчалась, пропала? Так, еще раз, снова. Дата рождения. Дата смерти. Выбитые на камне. Дата рождения, дата смерти. Нет, только дата рождения. Сейчас только год рождения. И только на памятнике папе.
Я поймала эту мысль, она вернулась! Четыре цифры. Четыре цифры, полностью повторяющие цифры из компьютера, из данных на Петрова и Запорожского. Они одногодки! Сердце резко подпрыгнуло вверх, забилось где-то возле горла, потом рухнуло вниз, глухими ударами отдаваясь ближе к животу. Я не моргая смотрела на эти четыре цифры, воздуха в легких не хватало, судорожный вздох. Пальцы вцепились в скамейку, до боли. Я даже сломала ноготь(это выяснилось потом). Одногодки. Теперь я точно никак не могла поверить в случайности. Даже если бы всё население планеты твердило мне, что в этом совпадении ничего нет, я бы не поверила. Тайна. Жесткий. Секси. И ТАЙНА.
Судорожно восстанавливая дыхание, я постаралась расслабиться, прийти в себя. Чутье меня опять не подвело, я была на правильном пути, что-то во всем этом было. Молча встала и ушла, не оглядываясь, машинально дошла до машины, вернулась домой, даже не посмотрев привычно на дальнюю лавку. Мне надо было подумать, мне очень сильно надо было подумать. Все трое родились в один год. Квартира куплена в год смерти. Лысый скрывает, где и кем работает. Егор работает в «Наследии». Паззл с великим множеством недостающих кусочков, но я теперь эти кусочки все равно отыщу. Думать, думать, думать. Искать, спрашивать, анализировать. А потом снова думать, думать, думать.
На следующий день я наметила посиделки со своими двумя подружками. Они были нужны мне, я хотела устроить некий мозговой штурм по проблеме «Наследия». Позвонила и Свете и Наталье, зазвала к себе вечерком. Надо только дошагать до магазина, купить сладостей. На улице было очень хмуро, но выползать за пределы квартиры надо было все равно. Выйдя из подъезда, я обнаружила сидящего на лавочке лысого. Да когда же он работает? Ведет образ жизни заслуженного пенсионера. И что-то часто он стал выходить во двор, или просто раньше я его просто не замечала?
— Вовчик, а пойдем со мной в магазин?
Я опередила его сегодня, не позволив задать любимый вопрос про чтослучилосьОльга.
— А пойдем.
Он легко поднялся со скамейки и через несколько секунд мы уже шагали с ним по направлению к магазину. Я просто поеживалась от неуютной погоды, молча шагая рядом с ним. Он так же не стремился заводить разговор. Несколько минут прогулки и мы у магазина, вместе зашли, он так же молча принялся ходить за мной, сопровождая, но никак не участвуя в моих покупках. Я купила торт и коробку зефира в шоколаде.
На кассе он положил рядом с моими покупками упаковку жевательной резинки. «Надеюсь, это не будет сильно обременительно для твоего бюджета? Просто у меня нет с собой ни копейки»
я, но оплатила его покупку, конечно же. «Я обещаю отработать», — улыбнулся он, убирая маленькую пачку в карман. «В постели?»- поинтересовалась я коварно. Он заразительно рассмеялся: «Вряд ли». Сволочь, нет бы комплимент какой выдавил из себя, а то он фактически прямо сказал, что я ему не интересна. «Пень ты бездушный, Вовчик», — шутливо ткнула я его в бок кулачком. Мы оба, смеясь, покинули магазин.
Если не обращать внимания на всю его таинственность, то он мне нравился. Рядом с ним было легко и уютно, как-то свободно. Если бы вся эта его закрытость, которая портила общее благостное впечатление.
— Расскажи мне о своей работе?
— Ольга, ну мы
