Мы плавно переместились на кухню и пили чай с вареньем, Оля уже рассказывала о себе, о переменах, связанных с рождением дочери. Она была счастлива, это было видно сразу. Сонька начала капризничать, Оля бросила взгляд на часы. «Пора кормить, ты посиди тут, я не долго», — проговорила она и выскочила с кухни. Я осталась одна, прошлась по кухне, посмотрела в окно. Вздрогнула. Во дворе на лавочке сидел лысый мужик. «Дура, не все лысые являются твоим соседом», — одернула я себя. Опять села к столу, слушая как Олька возится в комнате с дочерью, что-то ей говорит, чем-то там шуршит. Какая умиротворенная картина.
О, погремушка же! Я достала из сумочки погремушку, положила на стол. Минут через 15 вернулась подруга «Уложила, теперь часа два я свободна точно», — сказала мне. Обрадовалась погремушке, мол, все дарят что-то взрослое, а такие вот полезные вещи не приносят. Мы проболтали почти два часа, и я начала собираться, чтобы не докучать подруге, у нее наверняка куча дел и забот. «Заезжайте чаще, я же скучаю без вас!»- попрощалась подруга. Я вздохнула, конечно надо бы, но ведь не так часто бываю я в области, Светка и Наталья вообще крайне редко.
Выйдя от тезки, я посидела в машине, как же уютно у подруги, какая приятная суета. Поехала к тёте, мамина сестра жила почти на соседней улице. Посижу в машине минут 15 или погуляю, и она уже придет. Правда погода по-прежнему была плохая, и я так и сидела в машине, пока не увидела подходящую к подъезду тётю Машу. «Тётя Маша, я тут», — окликнула я ее, выходя из машины. «Олечка, здравствуй, солнышко», — она приветливо улыбнулась. Мы поднялись к ней в квартиру. «У тебя точно ничего не случилось?»- спросила она, проходя на кухню с сумкой. «Нет, у меня все в порядке, а что-то должно случиться?»- я немного насторожилась. «Не знаю, сны какие — то тревожные, предчувствия нехорошие, но это может просто я на работе устаю», — опять улыбнулась она, ставя чайник. Улыбалась она как мама, открыто и приветливо.
Мы делились новостями, у тёти Маши все было как обычно, никаких перемен ни к лучшему, ни к худшему. Она поинтересовалась, когда я собираюсь замуж. «Никак не выберу. Кандидата два, как определюсь, так прям почти сразу», — проинформировала я ее. Полушутя, полусерьезно. Мы пили чай и вспоминали маму. Потом я перевела разговор на папины увлечения. Оказалось, что никаким радиолюбительством он не увлекался, во всяком случае, так тётка думала. Про лагеря пионерские она не знала, все же это было задолго до того, как он познакомился с ее сестрой, моей мамой. Спортсменом он не был, в этом она была уверена. «Вот смотрю я на тебя, а на сердце тревожно», — снова проговорила она.
— Тётя Маша, а вы, может быть, знаете каких его друзей?
— Да не особо, несколько человек в городе, он же не работал, как все, на заводе, он занимался наукой, а какие у ученых друзья? Но порой ему какие-то люди звонили даже из других городов, твоя мама говорила, что всегда обсуждали какую-то непонятную ерунду. Она порой пыталась слушать и сразу же теряла нить беседы. Вечно какие-то теории случайных чисел, математические термины. Не помню.
— Я сама пыталась понять, когда подросла, чем он занимался, но записей после него никаких не было, даже было странно, мама сказала что просто выкинула, на вопросы отвечала скупо, видимо тоже во всем этом так ничего и не поняла. Ну, я видела, как ей тяжело вспоминать, особо не докучала.
— Кстати, пропал то он довольно странно. Казалось, ну куда ему было пропадать, он постоянно работал дома.
— А что было в этом странного?
Я насторожилась. Странностей и так хватало, странностей и непонятных мне совпадений. Неужели сейчас может появиться еще одна ниточка, которая вдруг сможет привести меня пусть не к разгадкам, а хотя бы к пониманию части всех этих странностей.
— Тётя Маша, а что странного то?
— Я очень то и не помню, но Сережа, твой папа, был у меня дня за два до того, как пропал.
Она сделала паузу, видимо, вспоминая. Я затаила дыхание, замерла, мне хотелось ее поторопить, но я терпеливо ждала. Тётя прихлебывала чай и молчала. Потом продолжила, подбирая слова, явно пытаясь подробнее вспомнить тот день.
— Был он какой-то непривычно тихий и сосредоточенный. Он всегда любил пошутить, но в тот день говорил скупо, мало. Да меня потом тоже милиция спрашивала, я все им рассказала.
С милицией была отдельная история. Я, когда выросла, окрепла и обзавелась знакомыми, пыталась ознакомиться с делом. Посмотреть, почитать, понять, как все это произошло, почему. Но, оказалось, что вскоре после закрытия, дело было передано в область, для какой-то проверки. И вот там, в кабинете, где оно хранилось, прорвало трубу и бумага пришла в негодность. Был соответствующий акт. Но самих материалов дела было уже не найти. Только сейчас вспомнив этот факт, я поставила мысленную галочку. Еще одна странность, еще одно непонятное событие. Было дело- и вот нет дела. Тем временем тётя Маша продолжала.
— Он был недолго, приезжал с кем-то советоваться по поводу своей работы, даже не нашли у кого он в тот день был. Сказал, что если все будет по плану, то вскоре он закончит, все должно получиться, осталось одно важное дело провернуть, он так и сказал- провернуть, и можно будет отдыхать. Я так поняла, что он по своей работе, что-то должен был доделать, что бы
