– Не лги. О черт!
До меня дошло, откуда у белой вороны такая резвость. Пищей ей служил один из моих мертвых братьев.
Злой голосок в голове прошептал, что я могла бы последовать примеру птицы. Другой тут же поинтересовался: а что будет, если об этом узнает Костоправ? Он же фанатик святых принципов отрядного братства.
– Никогда не знаешь, как себя поведешь, пока не окажешься один на один с быком на арене.
– Что?
– Есть у меня на родине такая поговорка. Означает, что реальность при встрече с ней всегда оказывается не такой, как ты ее себе представлял. И нипочем не угадаешь, что будешь делать, пока не окунешься в нее с головой.
Я прошла мимо остальных Плененных. У всех глаза были закрыты. Я пообещала братьям – сама в это слабо веря, – что все закончится хорошо.
Пещера сужалась. Когда настало время ползти, я поползла.
– Может, это и хорошо, что ты здесь, – сказала я Лебедю. – У меня слегка кружится голова.
– Ты ничего не слышишь?
Я напрягла слух и тоже уловила странные звуки.
– Вроде кто-то поет. Походная песня? Что-то вроде «Йо-хо-хо».
Какого черта?
– Здесь, внизу? Может, карлики?
– Карлики?
– Мистические создания. Мелкие, похожие на людей, бородатые, с исключительно скверным характером. Живут под землей, как наги, промышляют горнодобычей и металлургией. Если они когда-либо и существовали, то вымерли много лет назад.
Пение зазвучало громче.
– Ладно, давай разберемся с этим, пока никто не вмешался.
92
Пессимист, живущий в моей душе, не верил, что я смогу выполнить задуманное. Что угодно могло наглухо перекрыть путь в комнату с нечестивыми Книгами – хотя бы и упомянутое Лебедем землетрясение. Или Гоблин проглядел одну-единственную ловушку, в которую я обязательно попаду. Или кайло окажется не отмычкой, а пусковым устройством и пробудит к жизни тысячи неприятных штуковин, с помощью которых колдуны защитили свои Книги.
– Знаешь ли ты, Дрема, что разговариваешь сама с собой, когда чем-то обеспокоена?
– Что?
– Вот ты ползешь и постоянно бубнишь о каких-то пакостях, которые тебя подстерегают. Продолжай в том же духе, и я поверю, что беды не избежать.
Опять то же самое! Раньше со мной такого не случалось. Нужно взять себя в руки.
В комнате, где хранились Книги Мертвых, вроде бы ничего не изменилось. Однако пессимист, живущий в моей душе, не сдавался, высматривая опасную разницу.
В конце концов Лебедь спросил:
– Так и будешь таращиться, пока мы не умрем с голоду? Или все же приступишь к делу?
– Планировать у меня всегда получалось лучше, чем работать руками, Лебедь. – Я вдохнула побольше ледяного воздуха, достала из-за пояса кайло и произнесла нараспев: – О Повелитель Небесный и Земной, сделай так, чтобы эта штука и впрямь оказалась пропуском.
– Я за тобой, Капитан. – Лебедь шутливо слегка подтолкнул меня сзади. – Уже поздно бояться.
И правда поздно. К тому же пойти на попятный – значит умалить значение самопожертвования Гоблина.
Дойдя до того места, откуда шри Сантараксита отправился в полет, я почувствовала, что дыхание стало частым и поверхностным. Кайло я держала перед собой обеими руками – ужас, до чего тяжелое! – сжимая с такой силой, что, наверное, отпечатки моих пальцев останутся на нем навсегда.
В ладонях возник зуд. По мере моего продвижения мурашки ползли все выше, по запястьям, предплечьям… Я покрывалась гусиной кожей.
– Держи меня, Лебедь, – велела я. Это на случай, если понадобится меня срочно оттаскивать. Но сказала другое: – Это на случай, если и тебе понадобится связь с кайлом.
Лебедь положил руки мне на плечи за мгновение до того, как зуд охватил все тело. Меня знобило и трясло, как при осенней простуде.
– Ого! – сказал Лебедь. – Это что-то серьезное?
– Будет еще серьезней, – пообещала я. – Эта лихорадка пробирает до мозга костей.
– Да… у меня тоже началось. Аж суставы заныли. Вперед. Надо огонь разжечь, согреться.
Да разве это поможет?
Когда мы продвинулись футов на десять, мне полегчало. Зуд отпустил.
– Думаю, теперь можно идти спокойно.
– Видела бы ты свои волосы! Они пустились в пляс. Через пару шагов улеглись, но зрелище было неслабое!
– Не сомневаюсь. – Мои волосы и в обычном их состоянии смотрятся неслабо. Слишком плохо я за ними ухаживаю, по полгода не стригу. – У тебя найдется чем разжечь огонь?
– А у тебя? Что, не предусмотрела? Знала, куда идешь, и не захватила…
– Успокойся, все я предусмотрела. Просто у меня осталось мало трута. Неохота расходовать мой, если можно израсходовать твой.
– Ну спасибо. Характер у тебя уже почти как у наших вредных старикашек. – Тут он с грустью вспомнил, что одного из этих вредных старикашек уже нельзя называть нашим – срок его пребывания в Отряде истек.
– Учусь у лучших. Слушай, мне вот что пришло в голову. Даже если все ловушки остались позади, учитывая то, как у колдунов работают мозги, можно предположить, что опасность может таиться в самих Книгах. Один взгляд на страницу – и ты до конца жизни будешь стоять здесь и читать вслух, даже не понимая смысла слов. Где-то я слышала о подобных чарах.
– Что же нам делать?
– Ты заметил, что все три Книги открыты? Нужно подобраться к ним снизу, закрыть и перевернуть передней обложкой вниз. Но даже если поджигать с закрытыми глазами, может возникнуть желание взять Книгу в руки. Я читала о магических символах, которыми ракшасы испещряют переплеты своих манускриптов.
– Говорящая книга расскажет, что в ней содержится? Всю жизнь о такой мечтал.
– А я-то думала, что Душелов заставила тебя освоить грамоту, прежде чем поставила начальником над серыми.
– Заставила, да. Но это не означает, что мне нравится чтение. Чертовски трудное занятие.
– Надо же! А мне казалось, чертовски трудное занятие – держать пивоварню. Ни минутки свободного времени.
Поскольку я была меньше ростом, то решила, что сама подкрадусь к аналоям. Со всей осторожностью. От этих Книг, конечно, можно ожидать чего угодно, но им не увидеть, как я приближаюсь.
– Пиво варить я люблю, а читать – нет.
Ну, коли так, ему и огниво с трутом в руки. А у меня нынче кризис совести, не менее тяжелый, чем любой из моих кризисов веры. Я люблю книги. Я верю в книги. И обычно не считаю возможным уничтожать книги из-за несогласия с их содержанием. Но эти Книги Мертвых хранят жуткие рецепты умерщвления нашего мира. И не только нашего, но и многих, примыкающих к плато Блистающих Камней.
Впрочем, этот кризис не требовал немедленного решения. Нравственный выбор мною был сделан заранее, иначе бы я не стояла на четвереньках под аналоями, слушая кощунственные реплики неверного, которому что мой Бог, что безжалостная Разрушительница, богиня культа обманников, – без разницы. Я закрыла Книги, гадая, не могут ли Дети Ночи еще каким-нибудь способом добраться до меня.
– На переплетах ничего нет, – сказал Лебедь.
– Естественно, ведь я перевернула Книги
