Сари прижимала к груди детей – и я сразу понял, что эти два малыша свое уже отбоялись. Ее глаза были пусты.
Тай Дэй, пискнув на манер котенка, бросился к женщине, которая лежала лицом вниз, прикрыв своим телом двух малышей. И ее самопожертвование не пропало даром: младший, которому не исполнилось и года, плакал.
Таглиосцы вроде не собирались ломиться в дверь. Я опустился на колени там, где не раз за чаем беседовал с Глашатаем. Видно, они с Хонь Трэй не пытались бежать от смерти, отважно приняли ее на своих почетных местах. Голова и плечи старика покоились на коленях жены, но тело оставалось там, где он обычно сидел. Хонь Трэй сникла, навалившись грудью на Кы Дама.
Снаружи донесся шум.
– Тай Дэй! – завопил я. – Не раскисай! Поднимайся!
Что? Старуха еще дышала! Она издала хриплый, булькающий звук. Я осторожно приподнял ее.
Да, Хонь Трэй была жива и даже в сознании. Глаза потускнели. Казалось, она не удивилась, увидев меня. Губы тронула слабая улыбка, и женщина, несмотря на кровь, заполнившую горло, прошептала:
– Не трать времени на меня. Забирай Сари. Забирай детей.
Клинок прошел сквозь правое легкое. Просто чудо, что она – в ее-то возрасте – до сих пор жива.
Она снова улыбнулась:
– Будь добр к ней, знаменосец.
– Обязательно, – пообещал я, хоть и не понял, что имелось в виду.
Хонь Трэй моргнула и, сморщившись от боли, снова навалилась на мужа.
Шум снаружи сделался громче.
– Тай Дэй! – Я перепрыгнул через трупы, задев чью-то ногу, торчавшую из-за спины Тай Дэя. – Шевели задницей, а то никому не поможешь!
Я заметил еще двоих детей, сжавшихся в дальнем углу. Это один из них зажег лампы. Взрослых, кроме Сари и ее матери, в живых не осталось.
– Сари! – Я хлопнул ее по щеке. – Подымайся! Собирай детей!
Дети были слишком напуганы, чтобы доверять мне. Для них я все еще оставался чужим.
На Тай Дэя и его сестру нужно было только прикрикнуть. Их мироощущение снова обрело цель и цельность, хоть они и не понимали этого. Требовался лишь начальный толчок.
Мы отыскали еще одного ребенка.
– Тай Дэй! Не растеряешь детей, если рванем к проулку? Там и один человек может сдержать целую толпу до прибытия помощи.
Он покачал головой:
– Они слишком напуганы и изранены.
Этого я и опасался:
– Тогда понесем. Уйми мать, ей понадобится помощь. Сари, бери маленького; я возьму девочку. За спиной понесу, чтобы руки были свободны. Вели ей держаться крепче, но не хвататься за лицо. Если не сможет, пусть скажет сейчас; тогда свяжем ей запястья.
Сари кивнула; у нее уже прошла истерика. Опустившись на колени подле Хонь Трэй, она некоторое время держала старуху за руку, а затем сняла с нее нефритовый браслет и, с глубоким вздохом и видимой неохотой, надела на собственное левое запястье. После этого принялась успокаивать Кы Готу.
Тай Дэй переговорил с детьми, переведя им мои указания. Я заметил, что Сари не проронила ни слова, даже шепотом.
Девочке, которую я собирался нести, было лет шесть. И она не хотела уходить.
– Так привяжите ее, черт побери! – зарычал я. Меня затрясло. Я не знал, надолго ли хватит моего терпения. – Живее! Время теряем!
Невредимым остался только малыш. А мальчик лет четырех едва ли выживет, если не доставить его к Одноглазому как можно скорее.
У порога раздался всплеск и пронзительный крик. Дверь треснула под тяжелым ударом и слегка подалась. Сари шлепком успокоила девочку и навьючила ее мне на спину.
– Как твоя мать? – спросил я.
Ничего, бабушка Тролль оказалась в полном порядке. Она уже усадила на левое бедро двухлетку неопределенного пола, а в правой руке сжала обломок копья. Кы Гота была готова к встрече с таглиосцами.
На самом деле сборы заняли куда меньше времени, чем их описание.
Сари взяла младенца. Тай Дэй подвесил себе за спину раненого мальчонку и поднял меч. Вдвоем мы приблизились к двери. Я глянул в щель между покореженными досками, но таглиосцы, должно быть, спрятались.
– Кто первый? – спросил я. – Кто-то должен прикрывать тыл.
– Я. С этого дня я всюду – первый.
Что бы это значило?
– Назад! – рыкнул я, но он первым заметил смертоносную тень.
Тай Дэй скользнул вправо, я – влево. Мы убрались как раз вовремя – дверь, сорванная с петель, рухнула внутрь. Мы бросились на чужака…
– Дядюшка Дой, ты?!
Повезло ему… Тяжесть детей на спинах притормозила нас ровно настолько, чтобы мы успели разглядеть, кто ворвался в дом.
– Идем, – сказал я Тай Дэю.
В совещании нужды не было.
Тай Дэй сразу же повстречал двух таглиосцев; им не поздоровилось. Я, прыгнув вперед, уложил еще одного. Кы Гота проковыляла на улицу вслед за нами – и продырявила копьем горло ближайшему солдату, а затем, поудобнее перехватив ребенка, повернулась ко второму.
Мимо порхнула, хохоча, точно стая обезьян, белая ворона.
Уцелевший таглиосец оказался юношей неглупым. Он помчался к ближайшей шайке соотечественников.
– Вперед! Вперед! – крикнул я Тай Дэю. – Гота, Сари, бегите за ним! Дядюшка, где ты? Без тебя уйдем, шевелись!
Дядюшка Дой ступил на улицу как раз в тот миг, когда таглиосец добежал до своих и указал им на нас.
– Спасай ребенка, знаменосец. Бледный Жезл станет твоим щитом!
Зрелище он устроил славное – хотя я успел заметить лишь несколько яростных моментов. Этот смешной толстый коротышка остановил целую толпу, убив шестерых за столько же секунд. Прочие обратились в бегство.
А мы вбежали в проулок и уже через несколько мгновений оказались в безопасности. Вскоре Одноглазый занялся раненым ребенком, пусть и без воодушевления, а я, взяв Гоблина и кое-кого из Старой Команды, организовал скромную контратаку.
72
Та ночь была переломной. Она не оставила никаких надежд на возобновление дружбы с Могабой. Я нимало не сомневался, что, в случае успешного завершения «ошибочного» нападения на нюень бао, следующими под нож пошли бы мы.
Бои продолжались, пока вода не поднялась слишком высоко.
Несмотря на ворчание Одноглазого и еще некоторых насчет того, что в наши задачи не входит защита нюень бао, я уберег от гибели примерно треть паломников, то есть около шести сотен. Предательство недешево обошлось и самому Могабе: на следующее утро большинство оставшихся таглиосцев обнаружили, что должны выбирать – либо с командующим, либо против.
Те, что с самого начала были с нами, так с нами и остались. Остались и многие из тех, что переметнулись позже. Еще сколько-то пришло теперь, но их было менее десятой доли от ожидавшегося. Я, честно говоря, был разочарован. Ведь Могаба умеет соблазнять войска посулами, этого у него не отнимешь.
– Это то самое древнее проклятие, – сказал Гоблин. – Они даже сейчас боятся прошлого пуще нынешнего.
А вода продолжала подниматься.
Я отвел нюень бао место в наших подземельях. Дядюшка Дой был изумлен:
– Мы и не подозревали…
– И хорошо. Значит, враг тем более не подозревает. А ему до вашей сообразительности
