— Рассказывайте.
— Наташа позвонила мне. Когда я спросил где она и где наша дочь, то услышал какой-то незнакомый женский голос. Ей кто-то явно не дал договорить. Может быть похититель.
— Сомневаюсь, отмахнулся я от его версии событий. Он удивленно посмотрел на меня, и я пояснил:
— Она звонила из редакции одной из газет в Новосибирске. Если бы ее похитили, то не стали держать там.
Лицо Кирилла потемнело.
— Но был взлом, вы сами говорили…
— Говорил, — я понизил голос. — И из-за этого мне угрожают.
Я протянул крошечный листочек с адресом местонахождения Наташи вовремя звонка.
— Это серьезные люди, поэтому я не могу вам помочь.
Было что-то странное в этой истории, что я никак не мог понять. Например, если все-таки Наташа попросту сбежала от мужа, то почему тогда ее вещи были выброшены в мусорный бак, и почему кто-то пытался вскрыть дверной замок. Странно совсем странно. Я об этом думал всю дорогу сюда. Если только кто-то не хотел устроить Кириллу «веселую» жизнь. Возможно и сама Наташа хотела отомстить за что-то супругу, она-то вполне понимала какие улики стоит оставить на месте преступления. Но кое-что выбивалось из общей картины. Зачем было угрожать мне? Что-то в этой истории было правдой, а что-то фальсификацией но я решительно не понимал что.
— Ожидаемо, — ответил Кирилл, уже собираясь уйти, но я его задержал.
— Единственно хочу предупредить, действуйте обдуманно. В вашей квартире жучок, поэтому будьте осторожны в высказываниях дома. Не летите самолетом к жене самолетом, и не берите билет на поезд, не стоит раньше времени показывать, что вы тронулись с пути. Езжайте на машине.
— Но это же больше тысячи километров пути.
— Четыре тысячи километров, — уточнил я. — Зато целее будете. Найдете жену, не бросайтесь к ней сразу, понаблюдайте, и может, поймете, что все-таки происходит.
Когда он ушел я понял, что возможно я совершил ошибку. Действительно было странно что Наташа звонила из редакции. Скорее она все-таки не жертва, а действительно сбежавшая жена, которая решила спрятаться от мужа и попутно насолить. Вот только интуиция мне подсказывала, что Сериков так торопится к жене вовсе не из любовной страсти. А вполне из более приземленных, и низких побуждений. Я тихо выматерился. В конце концов, я сделал все, что мог пусть разбираются сами.
Глава 14
Наталья Серикова
Голова раскалывалась, от яркого света я хмурила глаза, пытаясь рассмотреть обстановку. И почему мне так трудно сосредоточиться на чем-то в глазах двоиться, нет сил даже пошевелиться. Тем не менее, пару знакомых предметов я узнала: красивый туалетный столик из белового дерева, и вазу из оникса на нем. Но я делала в комнате Марины? Привязанная с помощью простыней к спинке ее кованой кровати. И почему так хочется пить, в горле пересохло настолько, что я готова у была убить любого за глоток воды. Все энапоминало кошмар, какой-то дурацкий и совсем неправильный сон, из тех, что мне подкидывало мое подсознание. Нужно подождать, и я вот вот проснусь, и мир вновь станет нормальным. Но я почему-то не просыпалась.
В комнате появилась Марина, волосы цвета вороньего крыла собраны в хвост, а вся она олицетворяла собой собранность и сосредоточенность. В руках у нее штатив с капельницей, которую она поставила возле меня, кончик иголки, подсоединенной к катетеру, блестит на свету, сквозь медицинские перчатки на ногтях виден алый лак.
— Что ты собираешься со мною делать? — попыталась крикнуть, но вместо этого с губ сорвался лишь жалкий шепот.
Но Марина услышала, криво усмехнулась и зависла надо мной с иголкой в руках. Она смотрела на меня, как на пустое место, как на лягушку, которую ей поручили препарировать на уроке биологии.
— Тоже, что уже делала, Наташ. — Ее голос звучал спокойно, совсем равнодушно, в нем не было никаких эмоций. Лишь какая-то непонятная усталость.
А я все еще пытаюсь, понять, что происходит. Это всего лишь бессмысленный кошмар, и я скоро проснусь. Должна проснутся.
Марина протерла руку с внутренней стороны локтя, взяла меня за запястье и уже хотела воткнуть иглу в руку, но я сделала бессмысленную попытку оттолкнуть ее.
— Посговорчивее, Наташ. Не хотелось бы портить твое хорошенькое личико. Мне же потом следы замазывать. Да еще и причину выдумывать, — сказала, она и крепко схватила мою руку, и приготовилась делать укол. Сопротивляться было бесполезно. Да и что я могла сделать, связанная по рукам и ногам?! Я закрыла глаза. Даже в такой ситуации я не смогла смотреть на то, как иголка протыкает кожу. Старый глупый страх боязни уколов. Боль в руке, казалась на удивление реальной.
— Догадливая, ты девочка, Наташ, жаль, что не там, где надо, — произнесла Марина, когда я открыла глаза.
И эти слова заставили меня вспомнить. Перед глазами пронеслись картины, о разговоре с фотографом, о том, как я уже бронировала билеты, ждала, когда мне пришлют фотографии. Но самое главное, это как подруга, обнимая, вонзила мне нож в спину, точнее шприц.
— Ты… — прошипела я.
— Хорошая подруга, не так ли? — она явно была довольна моей реакцией. — Всякая мечтает иметь такую, и накрасит, и прическу сделает, и утешит. Поверь, я очень старалась.
Но мне было не до нее. Кое-что было важнее всего, то, что вопреки всему оказалось правдой:
— Мой ребенок. Моя малышка, — слезы потекли из глаз. Но человеку, стоящему рядом со мной было все равно, ей, по сути, всегда было все равно, просто я об этом не догадывалась. Не смотрела сквозь фальшивую маску заботы, впрочем, я и не желала смотреть. Слишком хотелось, чтобы в коем-таки веки меня поддержали.
— Жива, — холодно произнесла та, которую я считала своей настоящей подругой. — Вот только тебе ее никогда не увидеть. Ты сама виновата в этом. Как и в другом. В смерти своей лучшей подруге. Ты не сказала, что она может отправиться сюда. Пришлось как-то реагировать на ее появление.
Я чувствовала, как жидкость из капельницы уже струится по венам. Сердце бешено колотилось, тело покрылось жаром. Меня стало колотить. Марина достала с полки заранее приготовленный шприц.
— Зачем? — это единственное что я могла вымолвить. Но сколько всего было в этом слове.
— Затем, Наташа, что сейчас ты «мышка», которой никак нельзя вспоминать. — Марина поправила несколько прядок волос. — От этого зависит мое будущее, впрочем, и твое тоже. Хотя и в этот раз ты не вспомнила, ты догадалась.
Хотелось кричать, хотелось биться в истерике, но я не могла и слова вымолвить, тело, словно парализовало, я продолжала неподвижно лежать и молчать, словно кукла, словно сломанная игрушка. Беспомощная и беззащитная и полностью зависимая, от этой женщины, которую как я думала, я знала, и которой доверяла.
— Потерпи, процедура не из приятных, знаю, скоро
