— Ты так вкусно пахнешь…
Сердце в груди гулко забилось.
Некромант сглотнул ком в разом пересохшем горле и, не глядя на девушку, на которой под формой оказалось тонкое обтягивающее платьице, едва прикрывающее колени, быстрым шагом направился в сторону их дома. Ее подол задрался так сильно, что, если бы он опустил взгляд, то увидел бы стройные бедра и, может быть, даже трусики.
Поэтому Лютер старательно смотрел вперед, стиснув зубы и не позволяя себе сделать лишнего движения. Он и так слишком сильно ощущал под пальцами ее теплую бархатную кожу, от которой по руке вверх пробегали жгучие искры.
Некроманта начало лихорадить.
Было бы неплохо прямо сейчас воспользоваться портальным перстнем, чтобы не пришлось преодолевать расстояние до дома в таком состоянии. Когда с каждой секундой становилось все хуже. Да и вечеринка аспирантов находилась прямо по дороге, и любопытных взглядов было не избежать. И все же Лютер продолжал нести ее, убеждая себя в том, что тратить ограниченную силу кольца в ситуации, когда его жизни ничего не угрожает, слишком расточительно.
Однако в глубине души он понимал, что, вероятно, истинная причина состояла совсем в ином.
Ему просто нравилось нести ее. Нравилось, что он может прижимать к себе ее горячее тело, чувствовать, как ее руки обвивают его шею, а дыхание касается его кожи. Когда, кажется, стоит лишь немного наклониться, прижать ее к себе еще ближе, чтобы…
— Бездна… — выдохнул некромант, на секунду закрывая глаза. Чувствуя ее тонкий, едва уловимый аромат, напоминающий что-то. Нечто очень знакомое, чего он будто бы лишился когда-то очень давно, а теперь обрел вновь. То, с чем жизнь становилась многократно ярче.
Некромант ускорил шаг, мечтая поскорее оказаться дома, уложить девчонку в ее постель и исчезнуть оттуда к драугровым бабушкам.
— Лютер… — прошептала в этот момент Диара.
Он опустил взгляд, взглянув на ее бледное лицо.
Девушка вдруг потерлась щекой о его мантию, не открывая глаз. А затем прижалась к нему и прохладными пальчиками провела по его шее.
От этого движения Лютера словно пронзило насквозь. Жар ударил в виски, застучал в горле, в груди.
А Диара, не обращая внимания ни на что вокруг, совершенно не замечая, что делает с ним, медленно скользнула подушечками пальцев вверх к линии подбородка. Не отрываясь, превращая легкое прикосновение в ласку, с закрытыми глазами изучала его лицо, ведя большим пальцем по щеке прямо к краю губ. Осторожно, как будто думала, что он… не заметит.
Лютер почти перестал дышать. Он продолжал двигаться к их дому, хотя сам себе больше напоминал зомби. Или оголодавшего гуля, что уносит в свое логово лакомую добычу, сжимая так крепко, что этой самой добыче впору было бы закричать.
А она прятала лицо на его груди и обжигала его шею прохладной ладонью.
Некромант сжал челюсти, безуспешно стараясь погасить пожар, что с каждым мгновением все сильнее разгорался внутри. Он словно был стогом сена рядом с разожженным костром. Как ни старайся, поможет только отодвинуть одно от другого. И лучше — как можно дальше.
Лютер не понимал, что с ним творится, но уже не старался вникать. Он принял как данность то, что рядом с этой девчонкой внутри него происходит что-то непонятное. Что-то пугающее. И всеми силами пытался этого избежать. Вот только было слишком сладко, непривычно, до стона горячо ощущать на коже ее дыхание, близость губ, прикосновения. Почти невозможно отказаться.
Некромант вошел в их дом, чувствуя себя пьяным. Словно опрокинул в себя на сегодняшнем празднике не меньше пары литров крепленого вина, хотя на самом деле не выпил ни глотка.
Быстрыми шагами он преодолел лестницу на второй этаж, свернул налево в комнату Диары и вдруг уперся в запертую дверь. Несколько раз с раздражением толкнул ее, а потом, выдохнув, чтобы успокоиться, спросил:
— Где ключ от твоей комнаты, Диара?
Голос получился неожиданно хриплым. Низким настолько, что Лютер себя едва узнал. От этой очевидной перемены губы некроманта криво дернулись.
«Как будто провалялся с ангиной неделю…» — мелькнуло в голове.
— Где ключ? — повторил он громче и увереннее.
На этот раз получилось лучше, но все же не идеально.
Но вместо ответа Диара вдруг открыла сонные глаза, взглянула на него так, будто видела перед собой другого человека, и вдруг тихо проговорила:
— Подвинься поближе, чтобы никто не услышал.
Лютер выдохнул сквозь зубы.
В том состоянии, в котором находилась Диара, она едва ли понимала, что происходит. Кто знает, как подействовало на нее пойло Лайоша? Возможно, она и вовсе не знает, что перед ней он.
Ее ненавистный сосед.
И Лютер вдруг осознал, что это его убивает. Он вдруг понял, что действительно до дрожи хотел бы держать ее на руках вот так, как сейчас. Видеть блеск в ее глазах, направленных на него. Но при этом осознавая, что она тоже горит от его прикосновений. Что ее разум не затуманен и она на самом деле хочет именно того, что между ними может произойти.
Но все же он наклонился к ней, как она и просила, надеясь, что вот-вот обнаружит проклятый ключ, откроет дверь и наконец оставит Диару в ее комнате. Одну. А сам уберется куда-нибудь подальше. Может быть, вернется на праздник, выпьет те самые несколько литров крепленого вина, а может, искупается в болоте. С головой.
Лишь бы потухло это пламя в его венах, перестало жечь и требовать того, что случиться не должно.
Вот только в тот момент, когда он наклонился к девушке, Диара приподнялась, придвинувшись близко-близко, и вдруг… обвела горячим языком его ухо.
Лютера словно прострелило. Сквозь позвоночник, легкие, сердце — глухой, раздирающей отравой, от которой голова идет кругом, а перед глазами темнеет, тут же расходясь разноцветными кругами.
Некромант резко развернулся, сделал несколько стремительных шагов к своей комнате и с ноги выбил запертую на замок дверь. Хвала богам, что она давно держалась на одном честном слове, а он не планировал ее чинить, ведь прежде, когда он жил один, в этом
