В любом случае промедление мертвеца Диаре было на руку. Она могла успеть подготовиться…
— Что тебе нужно от меня? — спросила девушка в промежутке между произнесением ступеней магии.
— Привыкла все контролировать, да, девочка? — спросил высший и вдруг встал с каменной плиты.
Вот только его движения совсем не напоминали человеческие. Он медленно будто перетек из одного положения в другое, как могла бы течь ртуть или кровь, как мог бы перемещаться неизвестный хищник под покровом ночи.
Это завораживало.
Однако Диара отшатнулась, едва не растеряв все плетения. А вампир сделал неторопливый шаг в ее сторону, словно обходя ее по кругу. Приближаясь и одновременно оставаясь на расстоянии.
— Не подходи, я ударю, — предупредила девушка, перебирая в пальцах арканы. По крайней мере, один из них был способен обвиться вокруг шеи мертвеца и попытаться оторвать ему голову. Временная победа, ведь даже самые слабые вампиры обладали удивительной регенерацией. Но все же это лучше, чем ничего.
Высший приподнял бровь, лениво сцепив руки за спиной.
— Какая боевая… — протянул он, оглядывая ее с ног до головы каким-то пробирающим до костей заинтересованным взглядом. В этот момент он сделал еще один шаг и заставил Диару боком отходить к противоположной стене.
Все дальше и дальше от двери…
— Знаешь, — протянул он вдруг, склонив голову набок, — посмертие — не такая веселая штука, как может показаться. Годами одно и то же. Никаких изменений, ничего нового, ничего, что могло бы вызвать интерес или удивить… За редким исключением, — добавил тут же, чуть прищурившись, и кристально-голубые глаза сверкнули рубиновым, чтобы через мгновение вернуть прежний цвет. Но в груди Диары успело похолодеть от ужаса, когда она ощутила, что этот кровавый интерес, похоже, направлен именно на нее. — Что, если я не собираюсь тебя убивать? Все еще будешь продолжать мне угрожать?
Мужчина незаметно шагнул ближе.
А Диара на миг застыла от удивления, но через мгновение продолжила шептать слова заклятия, не позволяя высшей нежити задурить себе голову. И в очередной паузе между ступенями магии спросила:
— Зачем же ты преследуешь меня?
Вампир сделал еще один шаг, Диара пришла в себя и тоже отступила. Однако когда до завершения «черного пламени мертвецов» осталась всего пара строк, фигура упыря вдруг подернулась черной дымкой, а буквально через долю секунды он уже стоял возле нее. Настолько близко, что между ними и бабочка бы не пролетела, не зацепив одного из них крыльями.
Страх, подскочивший к горлу, был настолько силен, что от неожиданности Диара выпустила силу, которую тщательно вплетала в сильнейшее заклятие. Магия распалась на части, а девушке не оставалось ничего другого, как ударить простым арканом, пытаясь защититься от мертвеца.
— Как не стыдно, девочка, — скривив уголок губ, бросил вампир, резкими, неуловимо быстрыми движениями схватив по очереди за запястья обе ее руки, растянув в стороны и прижав девушку к стене, превратив собственные кисти в кандалы. — А я ведь не нападал на тебя…
Арканы, пульсировавшие на кончиках пальцев, распались Тьмой и устремились к потолку безобидным туманом.
В висках Диары застучало. Сердце едва не остановилось, когда она посмотрела в голубые глаза вампира, ставшие в один миг кроваво-алыми. Бешено яркими.
А в голове вспыхнуло понимание: разозлила… высшего мертвеца.
Пульсация в ушах отсчитывала в голове девушки секунды до того момента, как голод и ярость нежити возьмут верх над разумом вампира и он просто убьет ее без разговоров. Да, высшие мертвецы часто могли обладать сознанием, схожим с человеческим. Однако присущая всем неживым жажда убивать в любом случае превращала их в монстров. Некоторые колдуны считали, что из правила существуют исключения, и иногда, в особых случаях, мертвецы способны сохранять разум и чувства. Диара тоже хотела бы в это верить. Но ожидать подобного везения от случайно встреченного вампира она была не вправе. Потому что ценой ошибки была ее жизнь.
А потому, как только упырь разрушил все ее подготовленные заклятия, девушка не сдалась, выбрав другую тактику. И хотя ее сердце было готово разорваться от страха, она не собиралась позволять этому чувству овладеть собой. Потому что страх некроманта означает его смерть.
Диара обратилась к своему особому дару. К той самой ментальной атаке, которую она в детстве тренировала на виверне отца, а затем случайно испробовала на Лайоше. Теперь настала пора применить ее на мертвом существе. Только вот отзовется ли разум вампира на воздействие, которое было рассчитано на живых?
Девушка сосредоточилась на глазах напротив — алых, горящих голодом, которые едва заметно мерцали в темноте. А в следующий миг будто бы увидела что-то в их глубине. Там, где должна, в случае с живыми людьми, быть радужная сердцевина разума, у вампира пульсировало что-то аметистово-фиолетовое. Где-то глубоко внутри, в черноте и мраке, что составляли саму душу упыря, Диара увидела это странное свечение.
Диара не знала, что это. И вряд ли подобное было описано хоть в одной книге, ведь, чтобы прочувствовать это, нужно было взглянуть в само сердце высшего вампира. А если кому-то и удавалось провернуть такой фокус, вряд ли после него везунчик оставался жив.
Диара планировала оказаться первой. А потому она направила свое желание управлять прямо в центр этого света, решив, что именно он и является разумом, волей и своеобразной душой вампира. Сейчас ей некогда было удивляться тому, что внутри сильнейшего мертвеца оказался вовсе не мрак, расцвеченный алыми всполохами кровавого голода, а что-то иное.
Нужно было действовать.
Невидимая и неощутимая сила, далекая от некромантской природы, но и не являющаяся чисто друидской, полилась в аметистовое сердце упыря. Через глаза, через прохладную кожу ладоней, которыми он касался ее, через поры и сам воздух.
А в следующий миг вампир вдруг… вздохнул. От неожиданности он повторил движение грудной клетки, которое когда-то, много лет назад, было привычно его телу. Его алые глаза широко распахнулись и вновь поменяли цвет на спокойно-голубой.
Диара не могла поверить тому, что видит. Задержала дыхание,
