Диара была уже слишком близко к нему. Слишком…
— Ты ошибся, Нуар, — вдруг громко проговорил Лютер, привлекая к себе внимание. Ректор академии на миг замер, приподняв бровь. Семеро вампиров за спиной некроманта ощутимо напряглись, окружая его со всех сторон. — Ты думал, что теперь я простой колдун и тебе удастся легко справиться со мной.
— Без памяти иллишарина так и есть, — склонив голову набок, ответил старик. — Чем же ты хочешь меня удивить, мальчик мой, когда магия в твоих руках блокирована браслетами? Признаться, я даже заинтригован, но, боюсь, на пустые разговоры у меня нет времени.
И едва он отвернулся, чтобы призвать Тьму, как Лютер усмехнулся и ответил:
— Может быть, я больше не дракон, но я и не просто колдун, господин ректор.
— Правда? — переспросил Нуар, явно заинтригованный. — А кто же ты?
Лютер улыбнулся шире, но теперь — он знал — его собственное лицо стало гораздо больше похоже на оскал.
— Я самый лучший колдун вашей академии, — проговорил он, а затем одним резким рывком повернулся в руках удерживающих его вампиров и сделал то, что вряд ли делал хоть один маг до него. Открыл рот и выпустил прочь живую, так долго накапливаемую силу, совершенно не используя руки.
Черное пламя вырвалось из его горла, распространяясь вокруг страшной, сжигающей все волной.
И вампиры закричали.
За пару минут до этого
Диара
— Тише, малышка, не привлекай внимание нашего босса, — промурлыкал Элиас на ухо Диаре, едва ощутимо коснувшись губами ее уха.
Девушка вздрогнула, попыталась вырваться, но все бесполезно. Вампир лишь сильнее прижал ее к себе, так жестко сжимая в объятиях, что она чувствовала себя будто в каменных тисках. Высший мертвец был невероятно, чудовищно силен.
— Ты обманул меня, — пошевелила она губами так, что это было вовсе не похоже на разговор. Ни одного звука не вырвалось из ее рта, лишь выдох сложился в слова, которые мог слышать один Элиас, стоящий так ужасно, невыносимо близко. — Проклятый, гадкий, отвратительный…
— Тише, милая, — проговорил мужчина, и она ощутила на своей коже легкий поток воздуха, будто вампир мог дышать.
Диара вздрогнула, испытывая странное, неловкое ощущение.
— Ты говорил, что Тьма Ишхары убьет меня, — шипела почти неслышно девушка. — А выходит, я могла воспользоваться ее магией и без твоей помощи!
В конце фразы она почти вскрикнула. Почти. Один из вампиров напротив даже обернулся, но она сделала вид, что это от боли.
Элиас осторожно коснулся ее волос, перебирая их между длинных пальцев, на концах которых выросли опасно острые когти. А затем снова склонился к ее уху, нарочито шумно у всех на виду втягивая ее запах.
Кто-то из его товарищей, что расположились вдоль стен, даже ухмыльнулся пару раз, плотоядно облизнув багряные губы, из-под которых торчали мощные клыки. Элиас же демонстративно зарылся носом в ее волосах, а затем прошептал:
— Так и есть. Я солгал. Тьма Ишхары убила бы любого другого… но не тебя. Не дочь принца Смерти.
Девушка дернулась, снова не понимая, какого драугра все говорят, что ее отец — какой-то там принц! Еще и Смерти! Ведь и Элиас не впервые упоминал при ней бога по имени Эншаррат. Того, о котором и шла речь. Получается, это правда?
Но ее отец — Тайрел Бриан Торре-Леонд, бывший императорский друид, который ненавидит темную магию!
И тогда выходит, что либо Тайрел — не ее отец вовсе, либо он сам совсем даже не друид. Да и не человек…
Девушка зажмурилась, решив, что если выберется из этой передряги, то обязательно задаст отцу парочку серьезных вопросов.
В голове тут же мелькнула вспышка. Мечта. Диара вдруг так не вовремя представила, как поднимается по родному крыльцу вместе с Лютером-Лаэртом. Как родители выбегают им навстречу. Как плачет от радости мама…
Что, если всего этого уже не будет и их обоих вернут домой в каменных гробах, испещренных рунами эшгенрейского? Именно в таких хоронят мертвецов, тронутых вампирами.
В этот момент к ним как раз подошел еще один кровосос, взял ее за руку, любезно протянутую Элиасом, и ловко разрезал ей ладонь. Диара прикусила губу, отгоняя тяжелые мысли.
Пока алые капли падали в блюдо, она размышляла о том, что нужно скорее выбираться отсюда. Бросить какое-нибудь заклятие, освободиться. И в первую очередь прикончить предателя-блондина. С чего она вообще решила, что Элиас достоин доверия? Где она видела высшего мертвеца, который способен на что-то, кроме убийства?
В глубине души шевельнулся червячок сомнения.
Ведь не убил же он ее в те две предыдущие их встречи… Пусть обманул, но тонкое чутье Диары рядом с ним не ощущало опасности. Несмотря ни на что.
Диара встряхнулась, нахмурившись. Глупость. Это все наивная глупость, способная привести их с Лютером к смерти. Нужно было как можно скорее призвать «черное пламя мертвецов» и отправить всех упырей в сумеречную бездну. В конце концов, у нее достаточно времени, чтобы прочесть и сформировать это сложное заклятие.
Диара бросила презрительный взгляд на ректора, удостоверившись, что он как раз в этот момент распинался о своей нелегкой вампирской жизни.
По спине некромантки прокатилась легкая дрожь отвращения. А ведь когда-то, чуть раньше, ей было его даже жаль. Однако очень быстро место жалости заняла злость на него и раздражение на саму себя.
Некромантка закрыла глаза, выдохнула, чтобы вернуть себе спокойствие духа, и начала мысленно читать первую ступень высшего заклятия, способного уничтожить даже самую сильную нежить.
И одновременно с этим прошептала сквозь зубы предателю Элиасу, нервно касаясь пальцами печати, что связала ее с вампиром:
— Отпусти меня, и, может быть, я не убью тебя.
Позади раздался сдавленный смех. Диара не слышала его, лишь почувствовала, как грудная клетка мужчины мелко задрожала.
— Прошу тебя, малышка, не пытайся меня запугать. — Ответ был мягким, словно бархат. — Знаешь, инстинкт самосохранения — это базовый инстинкт, присущий любому живому существу. Но мне подобные глупости чужды, Диара. Потому что я давно мертв.
