— Ан…
— Да я вас самих продам к шрядьей матери на рудники, идиоты! Да я вас… я вас… Половины жалования лишу в этом месяце, понятно?!
— Да не трогали мы ее! Пальцем не касались! — заблажили амбалы, глядя на меня ошарашенными глазами.
— Может, пальцем, как раз вы и не касались! Скоты озабоченные. Кое-чем другим, что, раз держать в штанах не умеете, отрезать надо! Если не вы, то откуда она, по-вашему, сюда в таком виде приползла, а?!
— Не зна…
— Молчать! Ключи где?
Амбалы спохватились, похлопали себя по карманам. Рванули обратно в закуток.
— Ключи без присмотра? — злобно прошипел Ансен и навис над провинившимися охранниками всей затянутой в красную парчу двухсоткилограммовой, не меньше, тушей. — Ур-р-рою, дебилы!
— Мы… просто…
— Молчать, шрядьи дети! Взяли девку и отнесли на место! Бегом!
Названный Ансеном лично отпер дверь, а один из амбалов грубо схватил меня за волосы, вздернув на ноги. Я взвыла и пнула его под коленку, но добилась только короткого ругательства и еще одного рывка за волосы, а потом меня со всей дури зашвырнули в распахнутую дверь.
— Если девка покалечится, из твоего жалованья вычту, идиот! — еще успела расслышать я вопль красноштанного начальника, а потом тяжелая железная дверь захлопнулась, отрезая все звуки.
Я охнула, а рядом всхлипнули. Оглядевшись, я поняла сразу три вещи. Во-первых, сонливость пропала как не бывало. Во-вторых, я сижу на каменном полу. В-третьих, в помещении кроме меня еще не меньше десятка молодых девчонок.
Но главное — у всех затравленное выражение лица, а в глазах застарелый ужас.
— Привет, — ошарашенно выдала я.
Мне не ответили.
Девочки продолжали на меня пялиться, причем с каким-то удивлением. Сначала я подумала, что из-за того, что я тут в чем мать родила. Потом поняла, что нет. Здесь этим никого не удивить. Девчонки и сами голые, только некоторые кутаются в грязные драные тряпки типа покрывал.
Я поднялась с пола и осторожно перебралась на лавку в углу, под маленькое — не больше тетрадки — зарешеченное оконце под самым потолком. Поджала под себя коленки и еще раз огляделась. Ну чего они так смотрят? Тьфу, Паша, ты дура. Потому, что ты единственная здесь, кто не боится, вот почему! И это ужасно заметно.
Вот прямо стыдно стало, словно я читерка и жулик, всем девчонкам плохо, одна я как д’Артаньян в белом пальто. Ну потому что я ж знаю — я ворона! И все равно сбегу, хрена им всем тут, а не комиссарского тела. Или все же… да ну! Нет уж! Два раза превращалась и снова превращусь!
Крепко зажмурившись, как будто через открытые глаза мне в голову мог проникнуть страх и это способ его не пустить, я быстро включила рациональную часть своего мозга.
Сейчас вечер. И вчера, когда я отрубилась на подушке лорда вивисектора, тоже был вечер. Вот примерно это же время. И спала я потом не больше часа по ощущениям. Значит, что? Значит, имеем некую не подтвержденную пока до конца цикличность. Через полчаса, максимум через час, я снова обрасту перьями. И тогда…
Чтоб мне облысеть в обоих обликах, если я не приволоку в это логово полицию, вивисектора, божью кару с топором, кого угодно, но чтоб они разнесли это место до фундамента! Сволочи! Ненавижу вот это все, неистребимое, поганое человеческое скотство, когда ради денег и выгоды ломают и калечат чужие судьбы…
Так, спокойно, Паша, спокойно. Выдыхай. Пока ты еще не ворона и между прутьями решетки не протиснешься. Займись лучше делом — узнай как можно больше.
— А как вы здесь оказались? — я постаралась, чтобы голос прозвучал спокойно и доброжелательно, но без этих вот противных ноток профессионального психолога, которого пустили в клетку к мартышкам. Девчонки реально напуганы, а то, что я могу спастись, не ставит меня выше их. Мне нужна информация, чтобы всех спасти!
Ответила мне блондинка, та, что выглядела чуть постарше остальных, — господи, да они тут все почти подростки! Ур-р-рою! Всех!
— Я из лавки вышла. А потом… так больно стало! Как укол… и сразу мне стало плохо. Какой-то мужчина подхватил меня под руку, я даже возразить не могла, усадил в карету.
— А люди вокруг? Не видели, что тебя тащат? — переспросила я, хотя сама прекрасно знала, какой будет ответ. Зар-раза, оно в любом мире одинаково.
— Люди думали, что родственник… наверное.
Ну коне-ечно. Или им просто наплевать было.
— А я пришла устраиваться в богатый дом горничной, — послышался слабый голосок из угла.
— И я горничной… по объявлению…
— И я… Я из деревни приехала к тетке, и… — худенькая девчушка с острыми коленками не выдержала, закрыла лицо руками и заревела. А я почувствовала, как внутри меня просыпается зверь. И это не ворона… это кто-то кровожадный и огнедышащий.
— Вы знаете, зачем мы здесь? — с трудом выдавила сквозь стиснутые зубы, хотя в целом и так все было понятно. Но надо быть уверенной.
Старшая посмотрела на меня с какой-то жалостью:
— Продадут. В рабство. Вывезут из королевства туда, где оно не запрещено, и продадут.
— Ну нет уж, — почти прошипела я, чувствуя знакомые мурашки и покалывание в пальцах: кажется, скоро буду снова птичкой. И заторопилась. — Не ревите, я знаю, как отсюда выбраться, и приведу помощь!
— С ума сошла! — вдруг в ужасе вскинулась блондинка. — Ты не сможешь. Но если вдруг… Не смей! Не надо помощь!
— Это еще почему? — опешила я.
— Да потому, что это все дело рук магов! — мрачно разъяснила еще одна девочка, рыженькая и чем-то похожая на ту тетку с сиськами. — Магов из-за моря, понятно? Они наложили заклятье на этот подвал, на всех! Если сюда сунется кто-то из полиции или королевских следователей, они активируют амулет, и все улики исчезнут! Сгорят! Останется только пепел и никаких доказательств!
Она говорила уверенно и более напористо, чем остальные девчонки, и смотрела исподлобья, со злой решимостью. Кажется, эта не так проста… только какие у нее шансы?
— Да откуда ты это знаешь? Может, это все вранье, чтобы вы не дергались?! И не пытались звать на помощь? — все же подала реплику я.
— Нет, — глухо сказала из угла еще одна девочка. — Одна такая уже пыталась… Все орала, что ее папа судья и сюда придет королевская полиция… И ее… ее…
Я прямо почувствовала, как в камере сгустился ужас, придавивший девчонок к полу.
— Они ее в клетку втолкнули и велели смотреть, — шепотом продолжил кто-то из угла. — Так страшно… вспышка, и тихо-тихо… и никого нет… пусто…
— Я не хочу умирать, — тоскливо сказала блондинка. — Знаешь, а вдруг господин, который меня купит, будет незлым? Так ведь бывает! — в ее голосе звучала почти безумная надежда, она словно гипнотизировала сама себя и всех вокруг. — На востоке рабство — обычное явление. Рабы там почти как у
