Сначала даже растерялась от подобного вопроса, но потом вспомнила, кто отвозил меня домой из клуба. Понятно, почему Билли подумала, что именно он виновник беспорядка в комнате и моего обнаженного внешнего вида. Ладно хоть, что наступили сумерки, и полумрак скрывал выражение моего лица и наверняка размазавшуюся под глазами косметику.
- Эм... нет, - криво улыбнулась я. - Не с ним...
- А с кем тогда?! — рыжие брови Билс взлетели вверх. — Ты же не хочешь мне сказать, что успела еще кого-то подобрать по дороге?!
- Кое-кто сам подобрался, - из темноты коридора неожиданно возник Курт. Билли подскочила, испугано взвизгнув и приложив руку к сердцу.
- Ты охренел?! У меня чуть сердце ребра не пробило! Нельзя же так подкрадываться!
Когда Билс посторонилась и повернулась к брату, мне стало видно, что Курт держит в руках букет цветов и плитку моего любимого итальянского шоколада в блестящей обертке.
- Это Сioccolato modicano, - подмигнул он мне.
Билли фыркнула.
- Ты что от своего говенного поступка шоколадкой и цветульками решил отбрехаться?!
- И я рад тебя видеть, сестренка.
- Хотя... - протянула она, проигнорировав приветствие Курта. — Ты, очевидно, отбрехался чуть ранее немного другими... методами. Надеюсь, Мегс, это был марафон, а не спринт?
Не удержавшись, рассмеялась.
- Я, конечно, люблю тебя, братик, но поступил ты как самая настоящая козлина! На месте Меган, я бы тебе яйца отсекла!
- Иисусе, Билс! И зачем я ей потом без яиц?!
- Ну... с яйцами можно было бы кого-нибудь другого найти. А ты гулял бы себе без яиц, авось понял бы сакральный смысл этой жизни!
- Перестаньте! - выдавила я сквозь смех и, придерживая покрывало на груди, поднялась с постели. — Лучше идите на кухню и сварите кофе, а я пока душ приму. Билс, оставь брату яйца. Без них я не смогу родить тебе племянников.
Проходя мимо них, поймала на себе потемневший взгляд Курта.
-Т...ты... серьезно, Мегги?
- Поговорим потом! — я наклонилась над букетом у него в руках и втянула в себя сладкий аромат цветов. — Они чудесные. Поставь их в воду, пожалуйста!
Он ничего не ответил, лишь обалдело хлопал глазами.
- Мегги! — услышала, когда уже закрыла дверь ванной.
- ОЙ, Курти, выдохни! Успеешь еще обзавестись потомством! Если не затупишь снова! Кто это тебя так помял, кстати?! Вот это носяндра! — ворчала Билс, а я просто прислонилась к стене, позволила покрывалу упасть на пол, и улыбнулась отражению счастливой девушки в зеркале над раковиной. Она смотрела на меня, растрепанная, с опухшими губами и тушью на всем лице, и улыбалась тоже. Девушка была любима и любила. Ее главная мечта сбылась. Значит, все остальное обязательно исполнится тоже. Теперь у нее есть тот, кто всегда будет опорой и поддержкой. Тот, кто и раньше был рядом, но отныне он всецело принадлежал ей, а она ему, Она всегда чувствовала, что их ждет долгое и счастливое будущее вместе. Будущее, в котором им просто нужно позволить любить друг друга... Настало время это будущее создавать...
Эпилог
Мегги
- Ты готова? – Курт обхватил меня за талию и ласково поцеловал в макушку.
Мы сейчас стояли возле квартиры его родителей, где собралась вся наша семья. Перед отъездом из Италии, где мы пробыли около двух недель, Курт позвонил отцу и попросил к нашему прилету всем собраться у Андерсонов дома, чтобы мы могли разом сообщить им новость. Новость, которой многие не ожидают. Кроме моего отца…
Меня до сих пор заливало краской после рассказа Курта об их маленьком инциденте. Папа же ему чуть нос не сломал, зато мне и словом об этом не обмолвился! Наверняка ждал, когда я сама ему обо всем поведаю. Вот и настал момент икс.
Ноги с руками у меня тряслись так, словно я только сегодня начала отходить от недельного запоя. Вроде бы ничего такого страшного сообщать мы с Куртом не собирались, но я все равно жутко нервничала. Еще и Билс отказалась лететь с нами, мотивируя свой отказ тем, что она нами за две недели сыта по горло, и что ничего нового не услышит, к тому же Билли несколько лет назад открыла собачий питомник, в котором насчитывалось уже около двухсот псов различных пород. Билс знала всех по именам и просто обожала своих четвероногих друзей. Страсть к собакам осталась у нее с детства. Так вот, несколько питомцев недавно серьезно заболели, поэтому девушка не захотела покидать их без существенной необходимости. Мы, разумеется, не стали настаивать.
- Я не готова! – ответила Курту, развернувшись в его объятиях и заглянув мужчине в глаза. – Я и слова не смогу вымолвить. Кажется, горло начинает сдавливать спазмом!
- Вот если бы ты мне позволяла эти две недели заниматься с тобой сексом, то хорошенькая доза окситоцина помогла бы тебе расслабиться и не переживать так сильно. Но ты же принципиальная. Тебе же надо было меня наказать!
- Уже поздно жалеть о сделанном! – фыркнула на нелепую попытку Курта связать отсутствие физической близости с неврозом перед семейным ужином. Хотя, может быть он в чем-то и прав. Даже Билли заметила мою взвинченность в последние дни. Ну как это, спать с любимым мужчиной в постели, попадать под его ежедневную сексуальную атаку и раз за разом отказывать?! Сама же на это подписалась… Пора было прекращать затянувшееся мучение. – Если ужин пройдет гладко, - заявила Курту, - разрешу тебе делать с собой ночью все, что пожелаешь!
- Все-все? – хмыкнул мужчина, пробираясь пальцами под мою кофточку.
- Абсолютно!
- И даже в поп… Ауч! Ты чего дерешься?! – он театрально завопил, когда я наступила ему на ногу.
- Не смей посягать на мою задницу! Она неприкосновенна!
- Пфф… Это мы еще посмотрим…
Чертовы ухмылочки этого невыносимого мужика рождали в моем (оказывается, очень пошлом) воображении такие картины, что создатели порнофильмов могли бы выкупать у меня сюжеты.
- Ты мне все еще должна за Тициано.
- Чего?! Это что я тебе должна?!
- Ну… я же согласился впустить этого Челентано в квартиру, когда тот приехал за твоими фотографиями, и даже разрешил тебе поехать вместе с ним к его другу-итальянцу посмотреть на его расчудесную коллекцию!
- Разрешил?! Да ты со мной поехал!
- Но разрешил же! – произнес он с таким серьезным видом, что я рассмеялась. Разрешил, как же! Да он чуть от ревности руль слюнями не забрызгал, и я все время боялась, как бы они с Тициано не набросились друг
