— Ни черта ты не понимаешь, — прошипел Мардо, и смрад его дыхания ударил в нос Мэтью, как если бы на него дышало грязное плотоядное животное. — Ни черта. Весь ваш мирок — всего лишь небольшая комнатка в огромном особняке бытия! А мы… мы знаем все комнаты этого особняка. Их много… и некоторые из них смертельно опасны. Мы боремся за человечество. Наша цель для нас — всё. Ты можешь хотя бы представить, каково это?
В тишине, обрушившейся на пещеру после этой тирады, Мэтью услышал стук собственного сердца и ощутил запах своего пота, а затем… Мардо отпустил его. Когда он снова заговорил, в голосе его зазвучала неподдельная горечь:
— Нет. Ты не можешь.
— Вы убьете меня? — спросил Мэтью, понимая, что настало время задать этот вопрос. Разум подсказывал, что вариантов выхода всего два: сражаться или бежать, а шансов и на то, и на другое против этих людей у него было немного.
Мардо присел на землю. Он долго сидел в задумчивости, его тень в пляшущем свете свечей танцевала на каменной стене позади него.
Затем:
— Дэниел, ты и Мика проводите этого мальчишку обратно к его лошади. Возьмите с собой Джадда. И пистолеты мальчику верните. Сумку тоже. А если Перла попытается последовать за ним, отвесьте ей оплеуху, пусть придет в себя. Она на нем помешалась. — Хмурый взгляд Мардо вновь обратился к Мэтью. — Нет, мы тебя не убьем. Предоставим эту честь Боденкиру. А теперь иди. И поспеши.
Мэтью в жизни не испытывал такой радости.
Седовласая женщина все еще хищно смотрела на него, будто собиралась разорвать молодого решателя проблем на части.
— Прощай, парень, — сказал Мардо, оставаясь на месте. Он обратился к одному из сопровождающих Мэтью: — Если у кого-то из вас начнется, помните: прикасаться к этому парню я запрещаю. Ослушаетесь — кастрирую. Ясно? — Он улыбнулся Мэтью хищной улыбкой, но его лицо тут же помрачнело, как будто прямо над ним сгустились грозовые тучи. Он прорычал: — Убирайся!
Мэтью не нужно было просить дважды.
Глава пятая
Доводилось ли Мэтью когда-либо проводить в бодрствовании столь длинную и кошмарную ночь?
Около сорока минут назад он вновь оседлал Сьюви и с благодарностью расстался со своими провожатыми. К концу пути их осталось всего двое — третий посреди дороги внезапно поднял глаза к холодному диску луны, едва различимому сквозь кроны деревьев, и издал пронзительный вопль. Не будь Мэтью там, он решил бы, что этот звук издает не человек, а хищный зверь, собирающийся уничтожить все на своем пути, чтобы утолить свой чудовищный голод. Мужчина вдруг бросил свой факел, рухнул на колени и прижал руки к лицу. Спина его искривилась, и на ней в мгновение ока появился горб. Бедняка из последних сил поднялся и, продолжая закрывать лицо руками, бросился обратно в лес.
— Что замер? Идем, — сказал Мэтью один из провожатых. В его хриплом голосе не было ни капли сострадания. — Забудь об этом. Шагай.
Мэтью с радостью заплатил бы десять фунтов — а то и больше — чтобы быстрее добраться до заброшенного тракта, так как двигаться сквозь заросли было слишком трудно. Как только ему удалось вскочить в седло, он испустил хриплый вздох облегчения. Двое мужчин вместе с факелами, не ответив на его благодарность, почти бегом бросились в чащу.
Теперь Мэтью предстояло добраться до дома — до нарыва на теле земли — в котором, страшно подумать, обитало множество людей, способных докричаться до своих сородичей через океан.
Двадцать лет в этой самодельной тюрьме! Черт, конечно, эти люди были безумны. За одну ночь в их компании Мэтью начал опасаться и за собственное благоразумие. А своим умом он очень гордился. Считал себя начитанным, знающим молодым человеком, осведомленным о мире со всеми его странными происшествиями. И все же нынешняя ночь едва не пошатнула его рассудок. Он подумал, что случившееся — слишком странно. И его мучило совпадение. Двадцать лет назад Уилла Бэкетта загрызли волки, а эта группа безумцев в лесу, похоже, не боялась диких зверей. И все эти разговоры о Валлоке Боденкире и какой-то войне, которую Мэтью не в силах понять… Мэтью действительно не понимал ни смысла, ни деталей всей этой истории.
Когда дорога закончилась, он все еще предавался размышлениям.
Лунный свет проливался на черные кованые ворота и забор семи футов в высоту, увенчанный острыми пиками. Мэтью спешился и обнаружил на воротах цепь и большой замок. За забором виднелась тропинка, уходящая вверх, к подлеску, за которым нельзя было разглядеть контуров особняка.
Однако вот же! Железный колокол и шнур, прикрепленные к воротам.
Тебя послали сюда в качестве жертвы, — вспомнились ему слова Мардо.
Бред сумасшедшего.
И все же… Мэтью провел некоторое время, убирая один из пистолетов за пояс и маскируя его пиджаком и пальто. Второй он спрятал в дорожную сумку. Решив, что достаточно подготовился, он все же позвонил в колокол.
Звон прорезал тишину. Мэтью вздрогнул и позвонил снова, после чего стал ждать. Когда за воротами в течение долгого времени так и не вспыхнуло никакого света, он приготовился побеспокоить хозяина особняка в третий раз, но…
Ему показалось, или там кто-то был?
Из темноты возникла фигура, и лунный свет коснулся бледного лица худой девушки с длинными темными волосами. Она остановилась у ворот и молча уставилась на него. Мэтью показалось, что ее глаза странно светятся в темноте. Также он отметил ее странный наряд. Это, что, ночная сорочка? В такой холод?
— Мое имя Мэтью Корбетт, мисс, — сказал он. — Я приехал из Нью-Йорка с сообщением от Карлиса фон Айссена. Я предполагал, что его брат живет…
Завершать историю не понадобилось: девушка вплотную подошла к воротам, в руке у нее блеснул ключ. Замок щелкнул, цепь заскрипела, и незнакомка отперла ворота, после чего послышался протестующий скрип ржавых петель. Сьюви недовольно рванула поводья, услышав этот протяжный скрежет.
— Привяжите лошадь здесь. Снаружи, — сказала девушка, когда он захотел провести Сьюви на территорию. Голос у нее был мягким и убаюкивающим. — Этот путь опасен для животного.
— Опасен? Каким же образом?
— Хозяин расставил по округе ловушки для зверей, которые бродят по этим лесам. Иногда они бывают слишком наглыми и прорываются через забор. Привяжите лошадь здесь.
Мэтью колебался. Мардо упоминал про ловушки.
