Подхватил моё добро одной рукой, второй – свой пиджак на плечиках и выскочил из кабины. А у меня дар речи пропал после такой наглости. Вряд ли боярин станет копаться в моём имуществе, но сердце почему-то ёкнуло, а сознание стало придумывать грядущие неприятности. Тогда как Громов снаружи чуть не столкнулся с кем-то и раздражённо поинтересовался:
– Почему так долго копаешься?
– Мне что, в рабочей форме перед воеводой появляться?! – женский голос звучал с ещё бо́льшим недовольством. – И вообще! Это я должна была за рулём находиться! И не стоило нанимать неизвестно кого!
– Не дури, Николетта! Тебе руки рулём оторвёт, это мужская работа.
– А ничего, что раньше справлялась?
– По территории ездить – это одно…
– Да я сильней этого хлюпика! И за рулём с детства.
«Оп-па! А кто меня так оскорбляет, ещё толком не видя? – подумал я, припоминая: – А голос-то знакомый. Совсем недавно слышал».
– Всё, разговор окончен. Езжайте! – распорядился боярин. – И на обратном пути пригонишь мой лимузин.
– А если не поеду? – женский голос звенел досадой и обидой.
– Не дерзи отцу! Иначе отправлю к Пушкину!
Видимо, последняя угроза оказалась невероятно жестокой. Потому что в кабину влетела та самая девушка, которая работала на кране, но уже не в рабочем комбинезоне, а в каком-то легкомысленном платьице. Ещё и с дамской сумочкой в руках, под стать одеянию. Раскрасневшаяся, взъерошенная, сердитая, она так на меня глянула, что мне в первый момент захотелось выскочить наружу и бежать куда угодно, не разбирая дороги. Ещё и скомандовала мне, словно тренированной овчарке:
– Поехали!
Мне ничего не оставалось, как угодливо соглашаться:
– Слушаюсь и повинуюсь, моя королева! – и тут же, словно высказывая мысли вслух, скорбно констатировать: – Мало я с боярина взял денег за поездку, ой мало! – и уже тронувшись с места, не удержался от вопросов: – Слушай, Николетта, а кто такой Пушкин? Мне всегда раньше казалось, что это знаменитый поэт, а тут им детей пугают. А?
– Я не дети! – проворчала девушка, рассматривая меня совсем иначе, с какой-то заинтересованностью, что ли. Примерно так же рассматривает энтомолог пришпиленную к картону бабочку. Но самое главное, что наша беседа началась.
Глава 12
Любовный дурман
Всего пару минут понадобилось на то, чтобы мой экспедитор успокоилась, подобрела и стала невероятно милой и общительной. Видимо, она от природы не была создана для длительных скандалов и не могла долго обижаться на кого-либо. После чего мне только и следовало иногда поддакивать, вставлять изредка восторженные междометия с завуалированными комплиментами да время от времени наводящими вопросами поддерживать нужное течение разговора.
Ну да, это я здесь выгляжу молодым и недалёким парнем, а на самом деле я ещё та старая меркантильная сволочь. Опыта общения с прекрасным полом – хоть отбавляй. Умений обольстителя – выше крыши. Да и психологию изучал не в сельской библиотеке. Ну и льстило, правильно мобилизовало на подвиг присутствие рядом такой обворожительной и сексапильной красотки. На моём месте любой мужчина начнёт копытом бить и комплиментами сыпать. Жаль, что от дороги не следовало отвлекаться и руки не получалось протянуть в нужном направлении.
К концу нашего пути на меня даже какая-то странная эйфория напала. Дочь боярина показалась настолько заинтересованной, игривой и доступной, что мысли появились совершенно чёткого направления. Мол, стоит нам заехать в безлюдное место, заглушить мотор, и мы свободно сможем заняться поцелуями, страстными объятиями и всем остальным. Наверное, будь я в самом деле восемнадцатилетним телёнком, следующим лишь инстинкту продолжения рода, так бы и сделал. Или вообще наплевал бы на невольных свидетелей, поддавшись фривольным порывам на любой городской улице.
Помог справиться с желаниями всё тот же опыт:
«Мозги включай, кобель старый! – ругали меня сознательность и здравый смысл. – Ничего подобного она не хочет! И ни на что не намекает своими большими коровьими глазами! Она банальная несмышлёная дура, которая ни разу ещё не попадала на опытного мужчину. Ничего не соображает. Вот и ведёт себя словно недалёкая нимфетка. И не забывай, насколько резко она себя вела совсем недавно, требуя от своего отца разрешения на вождение этого сарая. Ага! Ещё и тебя обозвала нехорошими словами. То есть ты ей нисколько не нравишься. Она всего лишь любит поболтать и выговориться!»
Ну да, если на всё смотреть именно так, то мне не следовало губу раскатывать. Иначе могут быть такие неприятности, что война с каким-то фикси мне покажется милым развлечением. Я специально представил себе такую картинку: останавливаю грузовик, начинаю тянуться к этой самочке руками и губами, а она с диким визгом выскакивает наружу и орёт: «Спасите! Маньяк насилует!» Сразу стало страшно. И хоть бабу хотелось не по-детски, томление и вожделение ухнули в пропасть, и я уже совершенно спокойно довёл транспорт к нужному месту.
К тому же и сама Николетта резко отвлеклась от моего «соблазнения», вскинув ручку и указывая пальчиком куда-то вправо:
– Надо же! Да там Соляк в проулок спрятался! Нет, ну ты видел, а?! Наш водитель, который якобы ногу сломал! И что получается?… Эта сволочь отца обманула?… А зачем?…
Мне как-то равнобедренно смотрелись аферы прежнего водилы. Может, он таким образом высказал своё возмущение маленькой зарплатой? Или ещё чего? Поэтому лишь дёрнул плечами и утешил:
– Скорей всего, ты обозналась… Похожих людей в огромном городе бывает и больше двух. А здесь… куда поворачиваем?
Мы проехали ещё два перекрёстка, оказавшись на околице престижного района с великолепными особняками. Вот к одному из них, достраивающемуся и наполовину отделанному мрамором, мы и подъехали. Вся стройка была огорожена забором, но ворота оказались раскрыты, и после жёсткого распоряжения моего экспедитора я сразу зарулил во двор и остановился возле башенного крана средних размеров. При этом бросилась в глаза группка роскошно принаряженных людей со шпагами, которые стояли на крыльце дома и пялились на нас, как на врагов народа.
К ним и бросилась девушка со своей сумочкой в руках, на ходу выкрикивая:
– Воевода! Распорядитесь немедленно разгрузить грузовик! Нам ещё предстоит сегодня сделать две ходки с заказами!
Обозначенный воевода кривился так, словно ему лимон на глаза выдавили. И голос у него оказался противный, скрипучий, явно простуженный:
– К сожалению, никак не получится. Рабочий день…
– …Ещё не закончен! – завершила за него фразу Николетта. – Так что не создавайте предпосылки для неприятного инцидента!
– Да я и хотел сказать, что рабочий день продолжается. Но… я не верил в своевременную доставку, поэтому уже отпустил ответственного крановщика домой. Ему требовалось уйти пораньше…
Девушка демонстративно оглянулась ну кучку работяг, которые молча и угрюмо стояли
