К великому изумлению, слова разобрал. И даже сумел на них ответить:
– Да я и сам хочу на ней жениться! И люблю её! И за счастье считаю иметь такую жену! И детей буду носить на руках и лелеять! А как вы думали?
Наверное, когда ко мне бежали и доставали свои пистолеты, они никак не думали. Буйволы в Африке, поддевая львов на рога, тоже не думают. Просто поддевают, и вся недолга. Вот эти трое мне буйволов и напоминали. Потому я уже начал читать знакомую молитву повторно. Потому что заметил, что курки стали вдавливаться побелевшими пальцами.
Спасла меня будущая тёща, стоящая в дверях:
– Ну и чего вы напали на мальчика? – вроде и негромко сказала, но ор сразу прекратился, а пистолеты исчезли, словно их и не было. – Он ведь любит нашу Наденьку, и осталось только договориться о месте проведения свадьбы.
– Так я об этом и толкую, – промямлил я, пытаясь вздохнуть.
Меня поставили на ноги, словно близкого друга похлопали по плечам, стряхнули несколько невидимых пылинок с плеч, и самый младшенький прогудел:
– Ты это… без обид. Ладно?… Обращайся, если что…
Развернулись все трое и ушли, вдоль стеночки. Подкаблучники позорные! А тёща оказалась вполне милой и умной дамой, нам и пятнадцати минут разговора хватило, чтобы выяснить любые недоразумения.
Но не успела она покинуть наш квартал, как прибежали… ну, нельзя сказать, что в гости. Потому что с такими гневными лицами в гости не ходят. Короче, заявились декан с ректором и стали меня стращать отчислением за аморалку. И за растление. И за спаивание. И за чуждую классовость. И за предательство идеалов своей Родины. А что, в те времена это была не идиома разговорной речи. В общем, чем они меня только не стращали до тех пор, пока я клятвенно не пообещал исправиться уже к вечеру:
– Завтра же подаём заявление! Честное комсомольское!
Почёсывая озадаченно свои лысины да глядя на меня «искоса, низко голову наклоня», декан с ректором удалились. Зато их место заняли мои родители. И дедушки с бабушками. И Нюра. И её родственники в полном составе. Когда только собраться успели? И детей за собой привели. Моих. Или наших?
А главная суть прозвучавших обвинений и угроз с их стороны выглядела так:
– Если ты поведёшь себя как подлец, мы все от тебя отречёмся! – и кто-то добавил сурово:
– Навсегда! – Нюра тоже не смогла промолчать:
– И детей ты больше не получишь! Так часто… Сократим ваши свидания… в два раза!
Естественно, что после такого массового прессинга мне захотелось реабилитироваться и жениться ещё… вчера. Удачно успел сообразить, что, сказав такое, останусь сиротой. Разгневанный народ не выглядел склонным оценить моё рвение. Поэтому пришлось соответствовать хоть каким-то повышенным обязательствам:
– Сегодня же подадим заявление!
– Сегодня уже поздно, рабочий день почти окончен. Но вот завтра…!
– Как же так?! – я в отчаянии чуть наручные часы кулаком не разбил. Хотелось продемонстрировать искренность моих намерений. – На шесть минут не успели!
Переиграл. Кажется. Потому что все уходили угрюмые, оглядываясь на меня ну очень «низко голову наклоня». Разве что дети мои уходить не хотели, заигравшись и не обращая внимания на заморочки между взрослыми. Годовалая дочурка (неужели моя самая любимая пампушка стала?) даже плакать надумала, когда её у меня с колен сняли строгие бабушки.
Вытирая со лба трудовой пот, избороздивший меня во время и после таких сложных переговоров, я мечтал только об одном: напиться! Или две мечты превалировали? Потому что хотелось ещё и выспаться. Или сразу три? Ибо до сведения скул захотелось ещё и секса. Вначале. А потом уже напиться… Ещё раз двойную порцию секса. А уже потом ванну перед сном… и перед последним сексом.
Наверное, в тот момент где-то в каких-то небесных пазлах сложились различные обстоятельства судьбы, и ко мне вернулась Надежда. Не та, что с большой буквы, а та, с которой я вскоре пойду под венец. Или это только дамы ходят под него? А мужчины только женятся?
Неважно. Главное, что у нас всё утряслось. Относительно. Мы вскоре поженились. А уже перед защитой диплома Надя родила девочку и… вторую девочку. Двойня. Такие милые и забавные близняшки-очаровашки. Причём ни у второй моей жены, ни у меня в роду двойняшек никогда не было. Тройняшек тем более. А вот же дал бог счастья, как говорится, полные… э-э закрома. Только и оставалось что сберечь заботливо взращённый урожай.
Вот тут и вспоминается моя короткая оговорка словом «относительно». Ибо человек располагает, как гласит народная мудрость, а бог… люто ржёт над нашими планами и намерениями.
А ведь подсказывала мне судьба: смотри и делай выводы! Обращай внимание на самые важные сценки, после просмотра которых ты даже умудрился правильно отреагировать! Ибо спасение утопающих не всегда есть итог со стороны любящих. Потому что, чего греха таить, меня любили. Может, даже чрезмерно? И скорей всего, излишне авторитарно при этом. Потому как арендованную мною квартиру пришлось вернуть хозяевам, а мы с Надеждой переехали жить в её семейную обитель. Именно обитель! Потому что домом это строение в три этажа назвать язык не поворачивался. И Домом не соответствовало. Разве что ДОМИЩЕМ?
Там только подъездов со всех сторон имелось шесть штук и возле каждого отдельный вход в отдельную как бы квартиру. В каждой четыре-пять комнат, отдельная кухня, по три ванные комнаты. Но! По всему общему чердаку и по всему подвальному уровню можно было пройти беспрепятственно в любое «гнёздышко»! И никто! Никогда! Не имел право закрыть двери изнутри, выходящие в подвал или на чердак!
Мне вначале это было глубоко фиолетово. Ну нельзя, да и нельзя. Чужой монастырь всё-таки, да и поднажав на учёбу и работу, приходил я довольно поздно. И только со временем стал присматриваться и задаваться вопросом: что здесь вообще творится?
Всем в доме заправляла тёща. Точнее, не столько заправляла, как перенимала бразды правления от своей матери. Вот мне везёт на семьи долгожителей! И у меня всё в этом плане пучком, и у жён моих родни – в уме не сосчитать и аршином не обмерить. То есть в этом ДОМИЩЕ и оба деда ещё проживали по отцу и по матери. Про братьев жены я же упоминал? Ага, такие все из себя орлы, косая сажень в одном месте и кучеряшки по всему телу. Так вот они были женаты, имели по двое детей. Но я только через год стал различать их жён между собой, настолько тихо и незаметно эти невзрачные тени существовали в этом доме.
Но если бы только они! Те же братья, те же оба деда, да тот
