49.
Неизвестный человек юркнул в подвал одного из зданий, и сталкеры, немного выждав и поправив приборы ночного видения, последовали за ним. Узкий коридор, скрипнувшая где-то вдалеке дверь, тонкий луч света, приглушенные голоса…
– А ну, мля, бросай оружие и руки вверх нах! – громкий хриплый голос внезапно раздался откуда-то сбоку, а ПНВ оказались ослеплены ярким светом фонаря. – Лицом к стене нах!
Слова оказались подкреплены тычками прикладом, и беспомощные ослепленные сталкеры оказались вынуждены подчиниться.
– Кто такие?
– Мы с «Семеновской» – ответил за всех Каданцев. – Ищем Олега и Митяя.
– Олега и Митяя? – уже мягче переспросил голос. – Мы их тоже ждем. А чем можете доказать, что вы с ними? – опять послышалось недоверие и злость.
– Вот, смотрите! – Каданцев медленно вытащил из кармана разгрузки какой-то значок. – У ребят такие же были, вы должны были и видеть.
– Ладно, опускайте руки. Так где ваши ребята-то? Почему не пришли?
Сталкеры повернулись и увидели того, кто их так ловко подловил – немолодого мужика, обросшего густой бородищей с проседью. В руках у мужика был помповый дробовик.
– Погибли оба. Тут, неподалеку.
– То-то мы стрельбу слыхали давеча… Понятно тогда.
– А вы сами-то как тут оказались? Давно?
– Да с самого начала и живем… после удара пока до метро добежали – туда уже и не пускали… сколько народу нас тут было – человек триста, наверное, остались наверху жить. Здесь разрушений особых не было, зараза вроде тоже стороной обошла. Вот и живем по подвалам. В первую зиму многие умерли, очень многие… А так – ничего… Только вот этой зимой беды одна за одной… Твари эти огромные появились – скот наш жрут и на людей нападают… еще кто-то – мы их «ЭТИ» называем – их не видел никто, а кто видел – уже не расскажет, у тех горло перекушено и кровь выпита…
– Вот и ребят ЭТИ тоже убили…
– Ясно… ну, царствие им небесное…
– Так сколько вас осталось-то? – спросил Мельников. – Мы вас сейчас выведем отсюда – в метро.
– А нисколько уже нас не осталось. И меня нет уже… Вам что, ребята не сказали?
– Что «не сказали»?
– Мор к нам пришел…С месяц как… Незараженных уже не осталось никого – дети и старики умерли раньше, потом почти все мужики подобрались, а теперь и женщин немного осталось. Многие с собой покончили… А мы – кто еще остался – только потому и держимся, что с собой покончить – грех большой, а тварям на съедение отдаваться – тоже нельзя… Сил почти нет – а ребята нам еду обещали носить, консервы и концентраты – чтоб продержаться. Эх, если б их пораньше встретить… да что теперь говорить… уходите.
Бородач закашлялся, согнулся пополам… С трудом выпрямившись, он взглянул на «Стикса».
– Эх… Ладно, уходите…
Сталкеры неуверенно пошли к выходу, а бородач что-то шепнул «Стиксу».
– Нет, не могу…– ответил тот вполголоса.
– Не хочешь, значит… ну, Бог простит…
Сталкеры вышли наружу и, осторожно пошли назад. Отойдя метров на сто, «Стикс», шедший замыкающим, вдруг остановился, как будто в нерешительности или задумчивости, потом снял с плеч рюкзак, отцепил от него тубус «Шмеля» и резким движением вскинул его на плечо.
– Седьмое окно… Прости меня, Господи! – пробормотал он себе под нос – и нажал на спуск. Вспышка объемного взрыва полыхнула из подвала, обрушился кусок стены… И «Стиксу» показалось, что он услышал из-под развалин последнее «спасибо». Из глаз его хлынули слезы, горло сжали рыдания. Он вспомнил последнюю просьбу бородача, чье имя он так и не узнал:
– Парень, а что у тебя за тубус такой на рюкзаке? Это «Муха» или «Шмель»?
– «Шмель».
– Тогда запомни – седьмое окно справа. Мы все там будем – все, понял?
Шагая к входу в метро, «Стикс» все думал – правильно ли он поступил, имел ли он право? Погруженный в свои мысли, он не видел и не слышал, как «Кобра» из ранцевого огнемета плеснул на тела Митяя и Олега, как, спустившись в шлюз, Каданцев вызвал по телефону бригаду сварщиков, чтобы намертво заварить двери – и очнулся только тогда, когда Мельников толкнул его под струю душа – смыть с защитного костюма заразу.
– Ты все правильно сделал, Володя, все правильно.
Глава 9. Надежда
50.
– Командир, тревога! – «Крот» тряс Мельникова за плечо. Полковник открыл красные от недосыпа и алкоголя глаза. Накануне, вернувшись с «Бауманской», он и другие участники похода почти всю ночь заливали память о происшедшем самогоном.
– Что еще? – недовольно пробурчал он.
