Доски хрустнули. Девчонка, сидевшая на кровати, так и подскочила.
А он подбежал, схватил в охапку и носом в шею уткнулся. Тонкий запах ванили и какао смешивался с ее собственным, чистым и не испорченным проклятьем. Для надежности заглянул в испуганные, серо-зеленые глаза. Хорошо все. Милолика не шевелилась. Позволяла мять себя, только губы плотнее сжала. Надавить бы пальцем на подбородок, чтобы раскрыла их, скользнуть языком внутрь… Такие мягкие и нежные, ни ботекса, ни помады, все как ему нравится… Так же резко Руслан отстранился. Больше никаких поцелуев.
— Объясни мне, как ты умудрилась наткнуться на ведьм?
Милолика нервно тряхнула головой и отошла к окну. Отбежала почти. Застыла на фоне черного прямоугольника светлым росчерком. Джемпер, все тот же, в котором она в кабинете приходила, светлые волосы подколоты, открывая лебединую шейку, в маленьких ушках сережки-капельки блестят. Нет, все-таки есть в ней что-то…
Неуловимое и хрупкое, словно танец снежинок на ветру…
— Специально их искала!
Выплюнула, как пощечиной наградила. Руслан нахмурился. Вот как? А у нас, оказывается, и зубки есть?
— Милопика!
— Что ты от меня хочешь услышать, Руслан? Влад сам привез меня на Петроградку.
И магазин был выбран случайно! Увидела в примерочной оставленный мобильник и решила вернуть. Хозяйки прибежали через минут пятнадцать. Следом твой брат.
Немного повздорили и разошлись. Все!
Хотелось отшлепать ее хорошенько, чтобы в следующий раз не сунулась, куда не надо. Но это было бы глупо. Даже полукровка не отличит ведьму от обычной женщины. В который раз, проглотив раздражение, он просто развернулся и вышел.
Влад все так же ждал на кухне. В руках маленький кусочек кекса. Странно… Брат обычно не проявлял интереса к сладкому. Даже в детстве на конфеты равнодушно посматривал. Его мать. Екатерина, этим ужасно гордилась.
— Пойдем, выйдем, — прорычал сквозь зубы.
Влад закинул ломтик в рот и неторопливо направился к двери. Руспан сжал кулаки.
Давненько же его так не ломало от желания задницу мелкому надрать. Даже когда в детстве две сучки их нарочно стравливали.
— Почему не позвонил?! — зарычал, как только домик остался за спиной.
— А смысл? Ты бы все рано не приехал, — Влад засунул руки в карманы джинс и устало покрутил шеей.
Громадным усилием воли Руслан заставил себя дышать ровно. Больше всего бесило то, что Влад был прав.
— Я просил тебя глаз с нее не спускать!
— Заметано. Значит, буду просить девочку держать мне член всякий раз, как приспичит отлить.
Ткань майки затрещала, когда он схватил наглеца за грудки. Влад напрягся, готовясь в любой момент дать отпор. Но Руслан знал — брат хорошо помнит, чем заканчивались их многочисленные схватки.
— Придержи язык, — клыки царапали нижнюю губу. Другой давно бы уже валялся на земле, пытаясь запихнуть кишки обратно в брюхо, но Владу было достаточно отвести глаза. И он это сделал. Потому что перед ним стоял альфа. А еще его брат, который, вопреки всему, так и не стал врагом.
— Это случайность, — процедил неохотно, — скоро ваша связь станет сильнее, и ты сам будешь чувствовать опасность.
Да, хочет он того или нет, рано или поздно привязка окрепнет. Метка это не просто шрамы на шее. Руслан взъерошил волосы и выдохнул. Теряет хватку, бесится из-за мелочей. Чертова парность!
— Проехали. Не пострадала и ладно. Завтра проконтролируй, чтобы она без проблем уволилась. И да, в среду у меня встреча с Жаровым. Кристина из Дубаи вернулась. Будем переделывать брачный контракт.
Глава 12
Милолика бездумно перебирала пушистые листики фиалок и поглядывала в окно.
Дождь зарядил с самого утра. Мелкий и острый, он окутал все вокруг мутной дымкой. И на сердце было так же муторно.
Петрович подписал заявление об уходе. Без скандалов, отработок и прощальной выпечки. Сама виновата. Но кто же знал, что один важный и жутко занятой волчара окажется любителем сладкого?
Милолика беспокойно посмотрела в окно, но там ничего не изменилось. Лес кругом, дорога еле видная, дождь с неба серость сеет и пустота вокруг. Счастье-то какое.
Видеть сейчас Руслана хотелось ещё меньше, чем раньше. Может из-за нагло съеденного кекса, а может потому, что третью ночь подряд она остаётся одна.
Вспышка недовольства по поводу встречи с ведьмами не помешала альфе явиться спустя полчаса и с ходу завалить ее на кровать. А потом, пока она приходила в себя на смятых простынях, безукоризненно вежливо отговориться делами. Занявшими, очевидно. всю ночь.
А утром ее встречал Влад и пустая тарелка из-под кекса. Пришлось заехать в пироговую. На прощание она пообещала Петровичу, что непременно придет ещё, проставится как надо.
И вот сейчас, добровольно принудительно получив такую неожиданную свободу. она пребывала в растерянности. Куда себя пристроить? Вариант «не работать» казался неуместным и диким. Кто и был профи по этой части, так это ее мамуля.
Дарья Мироновна виртуозно умела находить деньги, при этом не подарив государству ни одного, даже сокращённого трудодня.
Ещё один пункт, о котором стоит сообщить Руслану. Заслуга ее мамаши состояла исключительно в том, что она не записалась на аборт. Ребенок, как рычаг для манипуляций отцом, оказался очень удобен. Но когда Милолике исполнилось пять, в сердце мамочки постучалась новая великая любовь. Развод, девичья фамилия и отказ от ребенка. Зачем ей такой молодой, прицеп? Маленькая Мила долго плакала и звала маму. Каждый день тащила табуретку к окну, и допоздна смотрела на улицу. надеясь увидеть бежевое, кашемировое пальтишко и светлые локоны. Отец вздыхал, гладил ее по голове своей большой теплой ладонью и заверял, что завтра мама непременно приедет из командировки. Господи, сколько же лет она ненавидела это слово. Командировка…
Острый спазм перехватил горло до рези в глазах. Как взрослому, папе досталась двойная доза сердечной горечи. Тоска по любимой женщине и слезы брошенного ею ребенка. Ох, если бы в детстве она только понимала, чего стоит ее мать… Уж точно ни одной, даже самой маленькой слезинки.
Финальным аккордом стала ее выходка с оборотнями. Последнее, на что купилась Милолика, и что окончательно разрушило иллюзии маленькой девочки по поводу мамы. Да и отец снял свои розовые очки. Успокоился, окончательно отпустив не достойную претендовать на его сердце женщину. И больше их идиллии ничего не мешало.
Между
