Глядя в злые жёлтые глаза волчонка, он дал услышать своего зверя. Его зов и обещание быть рядом. Протянул руку. подзывая малыша к себе, и вместо укуса. через семь тяжелых секунд, пальцы ощутили осторожный толчок мягкой мордочки.
Тоненько взвизгнув, звереныш прижался к его ладони.
Проглотив судорожный вздох, Руслан прикрыл глаза. Под горлом бился тугой ком сладко-острой горечи. Отдавал в ушах шумом и слабостью по всем мышцам. Его сын, тут. рядом.
До ломоты в суставах хотелось обернуться. Разодрать штаны и майку одним движением и прыгнуть на четыре лапы. Волк просто с ума сходил. Рвался укрепить связь с детёнышем, и только реакция Милолики была тем крохотным стоп сигналом, что заставлял держать себя в руках.
Мягкая шерстка щекотала руку. А Руслан, закрыв глаза, осторожно помогал волчонку прочувствовать, как делать все правильно. Это было похоже на обмен. только не мыслями, а ощущениями. Уверенность, что он не один и рядом тот, кто сильнее, должна была стать путеводной нитью для юного оборотня. И минуты не прошло, как мех сменился на бархатную кожицу маленькой щёчки.
— Мама!
Ребенок вскочил на ножки и бросился к Милолике. Уже не плакал. За один раз боль не уйдет, но станет хотя бы терпимой. Зверь пока исчезал неохотно, но больше не рвался напролом, причиняя им обоим страдание. Девушка коротко взглянула на ребенка и чуть-чуть опустила нож.
— Как ты это сделал?
Руслан поднялся на ноги и осторожно подступил на шаг Нож тут же вернулся на место. Но больше Милолика никак не среагировала. Просто смотрела и не двигалась, бесконечно далёкая в своем равнодушии. Пустая, как те банки, что стояли на одном из шкафчиков.
— Я объясню, — произнес как можно спокойнее, — только давай поговорим.
Глава 5
— Милолика, давай попробуем.
— Нет.
— Клянусь, вам ничего не угрожает.
— Нет.
— Я просто хочу помочь.
— Помогай тут.
— Для этого нужно пожить вместе.
— Нет.
Еще никогда он не испытывал такого желания закурить. Вот прямо жестко, чтобы одну за одной. Все сказанные слова ударялись об ее монолитное «нет» и рассыпались пылью. На тесной, затертой временем и хозяевами кухне Руслан вел самые тяжелые в своей жизни переговоры и уже полтора часа не мог сдвинуться с мертвой точки. Логически домыслив, что если бы он хотел применить силу. то применил бы давно. Милолика, как заезженная пластинка, гоняла их беседу по кругу.
С ножом наперевес она стояла в кухне, словно действительно думала пригрозить ему этой железкой. Не испуганная, не удивленная — никакая. Макс со своими наемниками в знак доброй воли молча покинули квартиру. Олежку увела Грозова, а он делал вид, что нож в тоненьких ручках — это страшное оружие.
— Милолика…
— Я и сын никуда не поедем добровольно.
Желание закурить стало невыносимым, и плевать, что его мутило от запаха табака.
Как же Руслан ненавидел это чувство беспомощности. Но на этот раз в клетку он загнал себя сам. Ему и выгрызать путь обратно.
— Милолика, послушай меня! Ему нужна помощь. Хотя бы научить меняться правильно! — Руслан перевёл дыхание, — Неделя дай мне ее. Здесь не моя территория. Это нарушение границ местной Стаи, и вам всем угрожает опасность.
Семь дней в зимнем домике. И все. Я помогу ему. Покажу лес и.
— Лесь? — звонко раздалось из глубины квартиры. Послышалось шиканье Грозовой. но поздно. Через несколько секунд и парочки требовательных «Пусти!» в кухне появился ребенок. Милолика встрепенулись.
— Олежка, уйди.
— Мама! Лесы! — чуть не плача, — Лесь!
Шлепая босыми ножками, сын подбежал к Милолике, и ткнулся лобиком ей в колени. А Руслан точно решил себе пачку купить. Вот он памятник его непроходимой тупости. Живая льдинка в теплом, цветастом халате и маленький мальчик, уцепившийся за нее, как за свое спасение.
— Мама…
— У тебя неделя, — бросила, откладывая нож на стол, — Научишь, потом напишешь отказную, и обеспечишь ему безопасность. Но без собственного присутствия.
Каждое слово — как приведенный в исполнение смертный приговор. Убивало на повал
— Обучение и отказная. Согласен
— Отказная сейчас.
Пропадает в ней коллектор. Так его еще никто за горло не держал. Он прямо чувствовал ее тонкие. прохладные пальцы, и давили они сильнее ржавого ошейника.
— Нужны юристы, — откашлялся Руслан, — Это не просто бумажка.
Милолика замолчала. Очевидно, обдумывала правдивость его слов. Но потом бросила пустое
— Ладно, — и повела сына в комнату. Собирать вещи
* * *— Скоро будем на месте.
Милолика не ответила. Даже ресницы не дрогнули. Девушка смотрела в окно. напрочь игнорируя его присутствие. Она вообще за всю дорогу произнесла едва ли десяток фраз и почти не двигалась. А Олежка наоборот.
— Мама! Лесы! — маленькая ладошка стукнула по стеклу, — Лесь!
— Олежка, сядь.
Мальчик послушно залез колени. На мамины, конечно. Это волчонок бежал к нему так просто, подчинялся инстинктам, а ребенок дичился. Осторожно изучал его из-под длиннющих ресниц, и хмурился всякий раз. когда Руслан смотрел в его сторону.
Называл дядей. А Руслану этот «дядя» хуже удара битой поперек хребта. Но нужно было молчать. На папу он еще не наработал.
— Подём в лес!
— Пойдем, — эхом откликнулась Милолика. Олежка улыбнулся и обнял ее за шею.
Посмотрел с вызовом «Моя мама!», кудряшки с лобика смахнул и опять в окошко отвернулся. А Руслан, в который раз, проглотил горький комок сожаления. Он бы их двоих на собственные колени усадил. И не отпускал всю дорогу. Вот прямо пять часов и продержал. А потом с ними обоими в «лесь». Чтобы поучить своего сына охоте, и увидеть вживую длинноногую серую красавицу с острой мордочкой и пятном на плече. А ночью..
Руслан крепко сжал кулак в кармане ветровки. Так, что ногти разодрали кожу.
Нельзя. Она теперь оборотень и почувствует, что его мысли полны не только благородным «помочь».
Машина снизила скорость и мягко завернула в просеку, ведущую к зимнему домику.
Опять они возвращалась туда, откуда все началось. И где у него не хватило мозгов после самой невероятной ночи разуть глаза, признаться самому себе. кто ему на самом деле нужен, и дать Кристине отбой.
Влад уже ждал там.
