Милолика шевельнулась.
— Харлей? — выдохнула едва слышно.
— Да, — мышцы спины и плеч натянулись до треска.
— А… А Олежка? Он один там…
— Я вызову к нему Дмитрия. Он сейчас дежурит.
— Тогда хочу.
Галлюцинация. Чертовки желанная и нужная. Как во сне он набрал смс, и получил подтверждение, а потом развернулся и жестом предложил Милолике пройти лестнице, ведущей вниз. И она пошла! Осторожно спускалась вниз, а он едва успевали себя одерживать, чтобы не подхватить на руки и бегом, бегом, пока не передумала.
Как узнала? Ведь Олежка ни разу в гараж не забирался! Черт, неужели ей тоже моторы нравятся? Или она из вежливости?
Нет, не из вежливости… Он понял это, когда Милолика взглянула на байк. Волк победно взвыл. Да! Понравилось! Она стояла, прижав руки к груди, и восхищённо смотрела на хромированного, черного красавца. Ласкала взглядом идеальные изгибы мощной и быстрой машины.
— А… можно?
Мать Волчица, она ещё спрашивает!
— Да, разумеется, — и тысячу «да» сверху. А ее улыбка, первая улыбка для него. зажгла кровь, разогнала до бешеных амплитуд сердце, а голову сделала хмельной и легкой. И глядя на восторженную девочку, в пижаме лавандового цвета, он решился.
— Прокатимся?
=
Руслан стоял перед ней, заведя руки за спину. Словно готов был грудью встретить любой ее ответ. Совсем другой Руслан, которого она никогда не знала. Сначала потому, что не хотел он, а потом — уже по собственному желанию. И можно было просто покачать головой. Отказаться от маленького, но волнующего шага узнать мужчину с совсем иной стороны. Заменить ее бутербродом. Вкусным, но обыденным. И еще выше забраться на собственный пьедестал, чтобы мерзнуть там и гадать, а что было бы если…
Милолика медленно провела ладонью по кофру (прим. автора — сумка на мотоцикле). Помолчала, балансируя на тонкой и острой, как струна, границе между «НЕТ» и «Да», и все же решилась.
— Давай. Только я… — она тихонько потянула за кофту, — в пижаме.
Ей показалось или Руслан выдохнул? Мужчина повел плечами, сбрасывая кожанку.
Молча приблизился и одним движением накинул сверху. А потом пошел к полке, где стояли шлемы. Цепочка на бедре слегка позвякивала в такт шагам, привлекая внимание к хм… Милолика торопливо сунула руки в рукава и сразу же утонула в безразмерной куртке. Она была ещё теплой. Приятно тяжёлой и пахла очень вкусно. Острое желание зарыться носом в воротник лёгкой щекоткой пронеслось по взбудораженным нервам. Но тут ей дали в руки шлем.
— Без него нельзя.
Милолика вздохнула. Руслан, видимо, под это правило не попадал. Одним отточенным движением мужчина уселся за руль. А Милолике оставалось пожалеть, что в кармане не завалялся фотоаппарат. Потому что этот момент хотелось запечатлеть не только в памяти. Не просто красивый, высокий мужчина на мотоцикле, а само воплощение гармонии — вот что сейчас было перед ней.
Цельный образ, где одно неотделимо от другого. Изгиб руля и сжимающие его длинные пальцы, тяжелые и хищные линии корпуса и легкость, с которой альфа удерживал хромированного монстра. А она тут в безразмерной куртке, пижаме и смешном шлеме похожем на каску…
Осторожно упираясь тапочкой в подножку, Милолика вскарабкалась на сиденье. Не давая ей обдумать, какой вариант фиксации себя на мотоцикле более уместен. альфа на отпустил руль и не глядя, словил ее руки.
— Это нарушение нашего договора, но только так, — уложил их к себе на талию.
Ладони обожгло теплом крепкого тела. Растерянная и взбудораженная, она держалась за мужчину, а в голову почему-то лез не тот дурацкий список, а воспоминания, как в детском садике они с ребятами играли в паровозик. Но стоило мотору взреветь…
— Ой! — она прилипла к мужской спине и даже, вроде бы, стукнулась между напряжённых лопаток каской. Машина под ней мягко заворчала, а по коже табуном пронеслись мурашки. Тяжелая дверь гаража поехала вверх.
И вот это самое первое движение… Мурашки были всего лишь разминкой перед тем вихрем, что прошелся по телу. Сердце застучало в такт урчащей машины, и ее унесло в самый прекрасный эмоциональный вираж, который можно было только представить. Может Милолика и не была больше волчицей, но сейчас ей захотелось скулить от восторга.
Темные дома убегали за спину. Иногда боковое зрение ловило блеск желтых волчьих глаз, и сквозь урчание мотора и громкий стук собственного сердца она слышала вой. А мотоцикл мчал их вперед. Сквозь ночь и спящие Озерки.
Он кружил недалеко от коттеджа, каждый раз меняя направление, но на следующей развилке, когда она думала, что сейчас Руслан точно направится к дому, мужчина вдруг завернул в сторону холмов.
Дорога петляла и вилась между темных деревьев, а сверху блестел молоденький месяц растущей луны. Она вертела головой, наслаждаясь свежим ночным воздухом и мягким пением мотора. Звезды выглядывали сквозь темные стрелы деревьев, а свет фар освещал дорожное полотно. Еще один разворот и Руслан съехал на обочину, заглушая мотор.
Тишина спящего леса окутала их теплым облаком. А Милолика поняла, как полотно и крепко прижимается к широкой спине.
— Вроде бы сильно не гнал, — его хриплый голос, и осторожное прикосновение к стиснутым намертво рукам сотней крошечных молний пробежались по возбужденным нервам, — Понравилось?
— Да…
ЕЙ очень понравилось! Это невероятное ощущение свободы от всего, и в то же время защита, которую она чувствовала, обнимая крепкий торс опытного водителя.
Милолика вздохнула и разомкнула руки.
Руслан продолжал сидеть неподвижно. Слегка склонил голову, словно обдумывал что-то, и руки сжимали руль так сильно, будто мужчина боялся, что мотоцикл сейчас сам заведется и рванет обратно на дорогу.
Одно неуловимое движение и он, с ловкостью акробата, спрыгнул на землю, продолжая удерживать мотоцикл руками.
— Милолика…
Она закуталась в куртку. Теплую и очень большую. Свет от включенных фар ложился на лицо мужчины резкими мазками, подчеркиваю высоту скул и четкость правильных линий. И в глазах нет ни капли желтизны. Сейчас что-то произойдет…
Даже звуки вокруг стали как будто тише.
— Есть вещи, которые простить нельзя, — Он говорил одними губами, и голос среди тишины спящего леса казался особенно выразительным. Теплым и нежный, как бархат. — Я знаю, потому что сам сталкивался с подобным. Но… Мне бы очень хотелось верить,
