У кафедрального колумбария Салливан с Элизелд прошли по траве мимо группы надгробий с армянскими именами, перед каждым стояла незажженная свеча и блюдце для благовоний, потом перебежали через дорогу и вдоль западной стены колумбария направились к ступеням над озерным пристанищем Дугласа Фэрбенкса.
– Пригнемся и проскочим через полянку за ступенями, – прошептал Салливан, – и, когда укроемся среди деревьев…
Вдруг с западного склона озерца Дугласа Фэрбенкса раздался настолько жуткий грохот, что они оба мгновенно опустились на корточки и оскалились. Оглушительный визг металла растворился в идиотском хохоте.
Нечто двигалось в их сторону, перепрыгивая с дерева на дерево за дорогой, ведущей на запад, на уровне десяти футов от травы, быстро и напористо перемещаясь в сумерках. Оно гибко просочилось сквозь косой золотистый луч солнца, и Салливан заметил длинные металлические крылья на теле из раскачивающегося холщового мешка, наверху которого подпрыгивала бейсболка.
От резкого вопля Элизелд, казалось, осыпались листья с плакучих ив, она выронила гипсовую правую руку Гудини, и та исчезла.
Руки Салливана тоже внезапно опустели, но, взглянув на себя, он заметил, что на нем черный официальный пиджак, из рукавов которого выглядывали, прикрывая запястья, манжеты белой рубашки.
Рукава пиджака отстегнулись чуть выше локтя, когда пиджак и брюки повернули его влево по направлению к каменным ступеням, которые спускались к озерцу.
– Сбавь обороты! – прозвенел в ухе голос отца.
Элизелд тоже свернула к ступеням. Она вдруг стала ниже ростом, полнее, волосы собрались в пышный узел над высоким воротником кружевной блузки. И только глаза на незнакомом округлом лице были глазами Элизелд – с коричневой, обрамленной белым радужкой.
– Это маска, – судорожно произнес Салливан, заметив, что ноги волочат его вниз по ступенькам прямо к воде. – Расслабься и доверься действу: кажется, мы пойдем вброд.
Незнакомые туфли повели его с нижней ступеньки в теплую воду, и его ноги по щиколотку погрузились в ил. Длинные рукава рубашки вытянули его руки вперед, и он нырнул.
Он приготовился к аккуратному контакту с дном, чтобы не сбить колени или локти, но дна не было, и он продолжал, затаив дыхание, плыть в колышущейся холодной воде. Холодной соленой воде.
Он охнул в потрясении и едва мог шевелиться из-за головокружения, несмотря на то что соленая вода поддерживала тело. Он не знал, где находится, и даже не знал, в сознании ли он или у него галлюцинации.
Его неуклюжее барахтанье эхом отражалось от близко расположенной стены, которая была стеной не Большого мавзолея, а черного стального корпуса корабля, находившегося всего в нескольких ярдах и настолько громадного, что отсюда даже трудно было представить себе весь корабль целиком.
Наверху на палубе кто-то крикнул:
– Убирайся из города!
Салливан слышал, как рядом барахтается Элизелд, но не мог рассмотреть ее в быстро сгущающейся темноте. Какой-то поток бил его о стальной корпус корабля, а Элизелд – о него самого, и даже когда они вместе попытались энергично отплыть подальше, он услышал металлический звук удара, когда Элизелд натолкнулась на стену со своей стороны. Наверное, они оба сейчас плыли по какому-то узкому каналу.
Дальше стены стали резко вогнутыми, словно заворачивались вокруг него. Свет исчез, а колени Салливана прижало к подбородку каким-то закругленным металлом, который теперь находился и под ним тоже.
Его неистово трясло от скорости и силы происходящего, как вдруг все прекратилось, и он оказался замкнут под водой – в кромешной тьме.
В спину ему давили кости скрюченного тела Элизелд, и Салливан понял, что с ее стороны на нее тоже давила стена. Теперь вокруг них была только вода без малейшего запаса воздуха.
Под ногами у Салливана появилось металлическое дно, и, судя по эху от царапающей его подошвы, над головой, очень близко, находился потолок. Они с Элизелд оказались заперты в каком-то замкнутом цилиндре, доверху наполненном водой. В ушах Салливана щелкало и булькало из-за ледяной воды, а сердце бешено колотилось от мысли о том, что он снова потерял своего отца в морской воде.
Салливан поднял руки, чтобы попытаться оттолкнуться от стены на уровне лица, и ощутил, что в запястья впиваются туго затянутые наручники. За спиной у него отчаянно извивалась Элизелд.
Пока она билась о него, он не мог даже выпрямить ноги, чтобы головой упереться в потолок, и чувствовал, что вот-вот лишится последнего запаса воздуха в легких, выпустив его вместе с бесполезным криком – и тут осознал, что его руки чем-то заняты.
Правая рука нырнула в жесткие волнистые волосы за ухом и вытащила нечто, на ощупь похожее на шпильку для волос, затем пальцы аккуратно распрямили кусок проволоки. Он знал, что они двигаются медленнее и осторожнее обычного, потому что на этот раз у него недоставало одного пальца.
Левым локтем он пихнул Элизелд в бок в надежде, что она поймет его просьбу как «Не дергайся!».
Затем пальцы ловко воткнули проволоку в зазор левого наручника – между хомутом и подвижной частью с засечками и, не убирая проволоку, взялись за боковые стороны наручника и до боли сжали их вовнутрь, после чего подвижная часть отщелкнулась наружу, освободив левое запястье, а левая рука взяла проволоку и, используя полный комплект пальцев, быстро освободила правую.
Он сдвинул своим телом Элизелд и уперся ногами в дно. Теперь его руки поднялись вверх, цепляя локтями о клаустрофобно близкие металлические стены, с усилием нажали на металлическую крышку… и повернули ее. Принудительный поворот освободил защелку, и дальше он уже поворачивал крышку вместе с верхней частью цилиндра, упираясь ногами в пол. Он выпрямил ноги и, таким образом поднимаясь, давил на крышку, выталкивая ее руками, и вскоре по его запястьям пробежал прохладный воздух. Только теперь Салливан понял, что они с Элизелд находились в вертикальном положении, а не лежали в горизонтальном.
Как вдруг внезапно верх стал низом, и оба они вниз головой вываливались из узкого бидона, в который, булькая и журча, проникали пузырьки воздуха. На мгновение плечи Салливана застряли в узком горлышке бидона, но вода и металлические диски, которые тоже стремились прочь из бидона, протолкнули его дальше…
Салливан выпал в залитый солнцем воздух и тяжело плюхнулся на мелководье, заехав вывернутой шеей и плечом прямо в илистый грунт, и вдогонку поймал от Элизелд приличный удар под зад коленом.
С усилием он сел в воде, которая колыхалась на уровне груди, и проморгался в золотых лучах вечернего солнца. Прислонившись спиной к вертикальному камню, хрипя и задыхаясь, он смотрел сквозь мокрые пряди волос на два ветвящихся дерева, которые поднимались из затененной прибрежной воды всего в паре ярдов от него, а в другой паре ярдов за ними виднелись
