Медицинская бригада вводит ей обезболивающее, и девушка отправляется на пьедестал почета в компании двух других финалистов. Первое место занимает, кто бы сомневался, Уиллер, а третье — Роберт Фрост, гонщик, входящий в пятерку сильнейших. Победителям вручают кубки, и мужчины открывают шампанское под яркие вспышки фотокамер.
Улыбающаяся Эрин со своей наградой, выполненной в форме трассы Абу-Сахари, возвращается к команде, и журналисты отщелкивают наши совместные фотографии, одновременно стараясь взять у нас с напарницей интервью. Отдувается за всех Ханниган, высокопарным слогом отвечая на все вопросы газетчиков. Сама Эрин дает тихие односложные ответы, а я и вовсе стараюсь отмалчиваться и таинственно улыбаться, позируя на камеру. Прятаться поздно, имя Донны Хендрикс уже на слуху, пусть хоть удачная фотография украсит страницы спортивного журнала.
— Ты в своей стихии, — тихий шепот касается моего затылка, и уверенная рука со спины обхватывает меня за талию, прижимая к груди. Мой супруг провоцирует публику, но мне все равно. Затворы фотокамер весело щелкают затворы, заставляя губы растягиваться в широкой улыбке, — Поспеши, нам нужно в аэропорт.
Секунда, и Генрих отстраняется от меня, переключая внимание на остальных членов команды.
Еще немного позволяю себе насладиться триумфом и едва заметно киваю Ханнигану в знак прощания. Мой добрый наставник, подаривший мне мечту, знает, что у меня уже куплены билеты на самолет до Королевства. И конечно же, ему известно, что договор на следующий этап Мировых Гонок продлевать я не намерена. Вдобавок, он в курсе того, что я сейчас планирую трусливо сбежать, ни с кем не прощаясь. Не потому, что невежа или не ценю людей в своей команде, а просто боюсь, что не смогу отказаться, если кто-то предложит остаться.
Растворяюсь в торжествующей толпе, забегаю в коридор, кажущимся темный после яркого света солнца, и бреду в сторону раздевалки. Впереди себя различаю силуэт, еле передвигающий заплетающиеся ноги. Всматриваюсь и различаю в его очертаниях Эрин.
Бегу следом за ней, и когда до девушки остается несколько шагов, радостно выкрикиваю:
— Поздравляю тебя, это огромный шаг вперед! — она вздрагивает и оборачивается ко мне лицом. Распахиваю объятия, вот только Эрин отступает на шаг назад и кривит нос.
— Ты шутишь, Донна? Это тупик, — горько хмыкает она, вяло помахивая в воздухе своим кубком, — Это серебро. Это не победа.
— Эрин, это серебро! — в противовес ей делаю другой акцент на каждом слове, чтобы она прониклась степенью своей заслуги, — Это победа.
— Твою мать, Хендрикс, что ты несешь! — возмущенно шипит она, — Мою победу вырвал в последний момент засранец Уиллер, обойдя меня в километре от финиша!
— Это твоя победа над самой собой.
— Иди, Хендрикс, к черту со своей сопливой философией, — огрызается девушка и разворачивается на каблуках, продолжая свой путь по коридору.
Стою и удивленно хлопаю ресницами, в неверии рассматривая удаляющуюся спину моей напарницы. В пустом коридоре слышны отзвуки ее шагов, твердые, гулкие, пронизанные болью разочарования. Самом страшном разочаровании — в самом себе.
Перед дверью в раздевалку она останавливается и прижимается лбом к прохладе каменной стены:
— Мне гребаных тридцать лет, Донна, ты знаешь, что это такое? — ее слова звенящим эхом разносятся по коридору. Мне слышно, как трещит электричество в потолочных лампах, и ветер гуляет по коридору. Он приносит с собой с улицы счастливые раскаты смеха и шум праздничного веселья. Но это где-то там, далеко, не в этом сером коридоре.
Боюсь пошевелиться и вздохнуть, что говорить в этой ситуации не знаю, но Эрин мои слова не требуются:
— Это чертов конец. Закат моей бездарной карьеры! — порывисто восклицает она, скользя лбом по стене. Усталость, нервы, поруганные надежды отпечатываются болью на ее лице. — А знаешь, что самое обидное?
Отрицательно качаю головой, но моя собеседница на меня не смотрит.
— То, что я в этом спорте с шестнадцати лет! Десять из которых бесславно прокаталась не пойми где. Какие-то мелкие турниры, выставки, бесперспективные соревнования. А ведь я ничуть не хуже, того же самого Рауля! Ну, за исключением того, что я баба, а он мужик, — горько усмехается она, — Я задолбалась быть в его тени! Но никто, слышишь, никто и никогда меня всерьез не воспринимал! Не потому, что у меня нет таланта, а потому что я женщина!
— Александр воспринимает тебя всерьез, — тихо и уверенно произношу я, — Если бы он тебя всерьез не воспринимал, но вряд ли бы дал возможность выйти на дистанцию и побороться за победу.
— Ты правда такая дура или притворяешься? — Эрин со всей силы бьет кулаком по стене, и ее тело пробивает болезненная судорога. Обезболивающее не срабатывает, девушка сжимается в комок и, разворачиваясь спиной к стене, медленно скользит по ней вниз. Голова ее устало ложится на колени, а руки обхватывают лодыжки, — У Александра есть Рауль, который каждый заезд приносит ему золотые яйца. Первое-второе место с завидным постоянством. Я ему нужна для галочки, для престижа, что он такой особенный, поддерживает женский автоспорт. Это модно! И не больше! Ханниган никогда не делал ставок ни на меня, ни на тебя. И ты это знаешь!
Эрин приподнимает голову и смотрит мне в глаза пронзительным взглядом:
— Ты ведь знаешь! — кричит она уличительным тоном, — Ты вообще должна была заглохнуть на старте в Монтиаке! Почему у твоего Ханнигана не было запасного пилота? Почему двигатели никогда не собирались, ориентируясь исключительно на женщин?! Все всегда рассчитывается только для мужчин!
— Эрин, ты устала. Тебе необходим отдых, — вяло проговариваю, — Сегодня ты показала превосходный результат, а в следующем заезде, ты сможешь добиться большего, главное стараться и верить в это.
— Знаешь, Хендрикс, что я больше всего ненавижу? Двуличных людей, — поднимается на ноги и подходит ко мне, — Твое лживое сожаление и сочувствие откровенно бесит. Откуда ты только взялась на мою голову?
— Эрин, о чем ты?
— Появилась из ниоткуда! Вся такая правильная и хорошая! Эрин, возьми мой двигатель! Меня тошнит от твоей щедрости! Я думала ты не заведешься или застрянешь где-нибудь на старте! Но везет тебе на ровном месте! Радуйся, тебе удалось меня подсидеть! Но знай, это не продлится долго! И помни, что это мужской спорт, и здесь нем места ни мне, ни тебе!
— Я не собираюсь занимать твое место, — ровным тоном произношу я.
— Не ври мне, Хендрикс, готова поспорить у Ханнигана лежит договор на твое имя. В новом сезоне блистать будешь ты.
— Ты ошибаешься, Эрин.
Сказать мне больше нечего, молча обхожу девушку и направляюсь в раздевалку. Жаль, что в минуту слабости не у всех получается удержать свое лицо. Обижаюсь ли я на ее слова? Нет, в ней говорит обида, досада и отчаяние. К тому же есть и доля правды в ее словах. Мне чертовски повезло, что меня заметили. Это шанс один
