Сашка побежал к холму, отбросил ветки, закрывающие вход, потянул за ручку заржавевшей двери. Та со скрипом поддалась. Изнутри пахнуло прелой сыростью, как из подвала. Александр перетащил Юльку внутрь, усадил недалеко от входа. Его сильно беспокоил вид девушки – ее трясло мелкой дрожью, она была бледна и постанывала от боли, несмотря на то, что обезболивающий укол давно уже должен был подействовать.
– Посмотри на меня! – приказал он. – Говори, что чувствуешь!
Она открыла глаза.
– Слабость, холодно и очень больно, как винтом все выкручивает, – прошептала Юлька.
Сашка лихорадочно соображал. Такое состояние не могло быть последствием травмы, если только когти не были ядовитыми, что маловероятно – проклятущая птица все же происходила от вороны, а не от змеи! Но перечисленные симптомы смутно что-то напоминали. Именно такое сочетание боли, холода и слабости испытывал сам Сашка, когда… Стоп! Это было, когда он чуть не умер в то утро, запертый в каморке без «глотка жизни». Странно, что Юлькин организм, пусть даже ослабленный травмой, сейчас выдает не просто ломку из-за привычки к антидоту, а саморазрушается, как в свое время и его собственный. Но тогда ведь он находился под мощным излучением Камня, а сейчас-то в чем дело?
На удивление времени не оставалось, скорость решала все. Сашка достал из сумки спасительный концентрат «глотка жизни», закатал Юлькин рукав на здоровой стороне и осторожно ввел жидкость в вену. Эффект наступил быстро, через считаные минуты. Смертельная бледность отступила, лицо порозовело, на лбу появилась испарина, дыхание выровнялось. Еще через несколько минут девушка открыла глаза и слабо улыбнулась. Сашка готов был заплакать от радости – его охватывал ужас при одной мысли, что он чуть не потерял свою Юльку, самого родного на этом свете человека.
– Сейчас я немного отдохну и смогу идти дальше, – сказала она окрепшим голосом.
– Ну уж нет! – решительно запротестовал Сашка. – Дальше я сам. Ты останешься здесь, под присмотром Льда. А я постараюсь как можно быстрее вернуться с помощью. Только пообещай, что больше ни во что не влипнешь!
– Сам пообещай ни во что не влипнуть, – проворчала Юлька, смиряясь с вынужденным бездействием.
– Держи фонарик, я скоро, – проговорил он, на секунду прильнул к ее лбу и вышел из туннеля.
Лед крутился у входа.
– Остаешься за старшего, брат, – обратился к нему Сашка. – Береги Юльку, охраняй ее до моего возвращения.
Он бежал через лес уже на остатках сил, держа направление на север. Сашка не думал об опасностях, сейчас только скорость, не до осторожности. Где-то через час непрерывной гонки он услышал справа от себя троекратное «ку-ку» и через несколько секунд повторное. Кукование было хриплым, человеческим, лишь отдаленно напоминающим голос настоящей кукушки, но для него звучало райской музыкой – это был сигнал «Все ко мне!», которому он сам в свое время обучал ребят из части.
– Братцы, я здесь! – крикнул он. – Это я, Птицелов!
Его услышали, узнали – он увидел ребят, бегущих к нему отовсюду. Лес моментально наполнился радостными криками: «Птицелов вернулся! Живой!» Подбежавшие обнимали, хлопали по плечу. Старший группы, незнакомый Сашке майор, еле пробрался к нему через кольцо ликующих бойцов.
– Докладывай, сталкер! Что там? – потребовал старший.
– Камень дезактивирован, но на объекте полно гражданских. Нужно срочно направить вертолеты со спасателями и пеший отряд в туннель – там тоже остались люди.
– Сектанты?
– Да. Бывшие оглушенные, сейчас в состоянии амнезии. И один живой, ученый.
– Потери?
– Из вчерашних – один. Боец Павел Громцев, погиб как герой при проведении операции по уничтожению противника.
Александр коротко рассказал про туннель, а также про то, что оставил там еще одного бойца-героя, Юлию Гладкову, и ее кота-мутанта.
Старший, которого, как выяснилось, звали майор Топилин, связался с центром, доложил обстановку и получил добро на проведение масштабной спасательной операции. Сашке поручили довести бойцов до туннеля, а затем вместе с Юлией вернуться на базу. Пока шли до места, Семенов, боец из соседнего отряда, рассказал, как вернувшиеся ночью дозорные доложили в штаб, что свечение над Зоной пропало – это был сигнал к началу штурма. Поэтому рано утром в сторону Табловской аномалии выступили несколько пеших боевых групп, на одну из которых и наткнулся Александр.
– Почему не штурмовали раньше? – спросил Сашка. – Комов же планировал захват сразу после вылазки.
– Так наш же был в Зоне, – удивился Семенов. – От него и ждали сигнала.
– Откуда узнали? – уже почти догадываясь, спросил Александр.
– Грушин рассказал. Чудом ушел от погони, продрался через все ловушки и дошел. Инвалид теперь, правда, – правой ступни как не бывало, в пасти волка оставил. Но дополз, сказал, что есть там свой человек по имени Павел и что он просит отложить штурм до его сигнала. За людей сильно переживал, чтобы не поубивали друг друга напрасно. Это тот самый герой?
Сашка кивнул. Вспомнил Павла, майора Комова, вздохнул. Грушин молодчага, выполнил-таки боевой приказ – вернулся живым, да еще с такими разведданными. Комов бы им сейчас гордился.
Юльку окружили вниманием, чем ее сильно смутили. Сразу несколько человек вызвалось нести ее на руках до части, но она, уже немного окрепшая, запротестовала и уверила всех, что дойдет сама, с Сашкиной помощью. Голубоглазый белоснежный кот хоть и произвел настоящий фурор своим необычным внешним видом, но Александру пришлось честно предупредить, что Лед – мутант, способный трансформироваться в опасного зверя, и из соображений безопасности лучше к нему не подходить, а уж тем более не гладить. Лед водил ушами, глядя на шумную толпу, недовольно фыркал от новых запахов и, будто понимая шаткость своего положения в коллективе военных, держался в стороне. Сашка даже опасался, что кот сбежит, но Юлька не сомневалась в том, что верный друг пойдет с ними в часть, какие бы ограничения и трудности его там ни ждали.
К вечеру они уже были на месте. Их сразу поместили в госпиталь при штабе, в соседние палаты. Лед также отправился в карантин до прохождения полного ветеринарного контроля. Военврач похвалил Александра за грамотно наложенную повязку, позволившую остановить кровотечение и не дать Юлькиным ранам воспалиться.
Сашка изнывал в ожидании новостей, то и дело порывался встать и сбежать в центр связи,
