— Меречь… — со смертной тоской повторил бис, и дракон взревел вновь и нанес удар.
Катя зажмурилась. Упала на колени и поползла в комнату — там она забилась в угол, сжалась в комок и обхватила голову руками. Этого не могло быть. Люди не превращаются в драконов, безголовые мертвецы не могут бродить по элитному жилому комплексу, чудовища не живут среди людей, и всего этого не может случиться с ней, Катей, обычной студенткой заурядного провинциального вуза. Она сидела на полу, плакала и молилась, не понимая, что плачет и молится, а потом стало тихо. Очень тихо. Катя отвела руки от головы и увидела, что дверь в квартиру заперта, а Эльдар, грязный, мокрый, тяжело дышащий — но имеющий самый обычный человеческий вид, присел рядом с ней на корточки и спокойно, словно не случилось ничего необычного, попросил:
— Поможешь? Помоги мне, будь добра.
Превращение в дракона и схватка с бисами дались ему нелегко. Когда Катя выбралась из угла, то Эльдар, прихрамывая, доковылял до кровати, со сдавленным стоном опустился на одеяло и сказал:
— На кухне кофемашина. Сообрази эспрессо? И там на полке еще коробка с мазями…
Кате еще ни разу не приходилось сталкиваться с кофемашиной — ее семья жила небогато, и они могли позволить себе только растворимый кофе. Впрочем, в большом аппарате, похожем на прибор с космического корабля, не оказалось ничего сложного, и через несколько минут Катя уже несла Эльдару чашку. Крепкий запах дорогого кофе казался ей единственной реальной вещью в нереальном мире.
Алиса провалилась в страшную Страну Чудес и почти не заметила, как это случилось.
— Где они? — осмелилась спросить Катя, когда Эльдар осушил чашку и передал ей. Сейчас, в ярком свете включенной люстры, было ясно, что он с головы до пят покрыт не грязью, а чужой кровью. Понимание этого заставило Катю практически без чувств осесть на ковер. Как она умудрилась при этом не разбить чашку, осталось загадкой даже для нее самой.
— Ну, — Эльдар поморщился, потер левое плечо и стал снимать рубашку. — Мягко говоря, их больше нет. И тот, кто их послал, знает об этом.
В ушах звенело. Сейчас Катя окончательно поняла, что ее новый знакомый несколько минут назад отправил на тот свет пятерых человек. Пусть это бисы, но ведь когда-то они были людьми…
— Что такое меречь? — спросила Катя.
Ей не было никакого дела до меречи, черт бы с ней, с этой двуглавой гадиной, но молчать было слишком страшно. Эльдар усмехнулся.
— Меречь — это с недавних пор я. Прошу любить и жаловать. Слушай, там в шкафу белье на верхней полке… Не в службу, а в дружбу, перестели, а то я все тут изгваздал.
Он поднялся и медленно двинулся в сторону ванной — высокий, тощий, вымотанный в край. Катя испуганно смотрела на его спину и видела горбатые позвонки драконова тела.
— И мази принеси с кухни, — бросил Эльдар. — Я скоро.
Он действительно провел в душе всего четверть часа — за это время Катя успела поменять грязное белье на легкомысленный спальный комплект с голубыми цветочками, пинками отправить окровавленные тряпки на кухню, в распахнутую пасть стиральной машины, и достать из шкафчика коробку с мазями. На замызганной этикетке одного из темных пузырьков, наугад вытянутых Катей из коробки, было написано легким ломким почерком «Труп-корень, вытяжка». Катя брезгливо убрала пузырек назад и подумала, что не имеет ни малейшего желания рассматривать прочее содержимое коробки.
Ее новый знакомый убил пятерых. Сидя на кровати и снова и снова повторяя эту короткую фразу, Катя чувствовала холод в животе. Должно быть, разорвал в лоскуты, поэтому такой грязный. Она предпочла не всматриваться в разводы и ошметки на простыне, это было слишком жутко. Они бы тебя сожрали, уверенно произнес внутренний голос. Не забудь сказать ему спасибо.
Она не успела поблагодарить своего спасителя — когда Эльдар, небрежно обмотавшийся синим пушистым полотенцем, вернулся в комнату и сел на край кровати, Катю ждало еще одно жутковатое открытие. Несколько минут она испуганно рассматривала Эльдара, а потом все-таки набралась смелости и спросила:
— Прости, это ведь шов от вскрытия?
Грубые белые черви шрама сбегали по коже от ключиц, сливались в середине груди и уходили вниз, к животу и дальше, скрываясь в поросли жестких рыжеватых волос. Эльдар придвинул к себе коробку с мазями, вынул одну из склянок и, запустив мизинец в ее зеленоватое содержимое, ответил:
— Да. Но эта история потерпит до завтра. Ты, надеюсь, не против?
Брезгливо морщась, он принялся втирать мазь в едва заметное пятно в области сердца. «Я сижу в одной комнате с оборотнем, который, похоже, еще и живой мертвец, — подумала Катя. — Для одного дня это слишком много». Ей хотелось отвести взгляд, но она не могла заставить себя не смотреть на уродливые следы, оставленные скальпелем патологоанатома. Это было странное, болезненное любопытство. Закончив растираться, Эльдар отправил коробку с мазями под кровать и произнес:
— Кать, ложись спать. Утро вечера мудренее.
Катя послушно юркнула под одеяло, надеясь… впрочем, в этот момент она и сама не знала, на что надеется. Хлопнув в ладоши, Эльдар погасил свет, и осенняя тьма, затопившая комнату, стала настолько глухой и непроглядной, что Катя на какой-то краткий миг испугалась, что ослепла. Едва слышно скрипнула кровать — Эльдар лег рядом, и Катя с долей определенного ехидства подумала о том, что наконец-то оказалась в одной постели с мужчиной, только сейчас это ее не радует, а внушает ужас.
— Не бойся, — добродушно откликнулся Эльдар, словно прочел ее мысли. — Не съем. Я сегодня сытый.
«Что ж, — подумала Катя, чувствуя, как внутренний озноб, который безжалостно терзал и грыз ее весь вечер, стихает, становясь чем-то неприятным, гложущим, но уже привычным, — хоть у кого-то из нас остались силы для черного юмора».
Глава 2
Проснувшись, Катя поначалу не поняла, где находится, и почему ее крошечный старый диванчик, на котором она спала с отрочества, превратился в огромную кровать, а плакаты с рок-звездами на стенах уступили место современным модульным картинам с вырвиглазными абстракциями. За окном серело сонное октябрьское утро — а может, и вечер, Катя не могла сказать точно. Первые блаженные секунды неведения растаяли, и Катя вспомнила все, что случилось вчера: и книгу, и Эльдара, и бисов — вспомнила, и грусть снова окутала ее подобно савану.
Поежившись, она натянула на плечи одеяло и свернулась клубочком. Что бы ни готовил ей новый день, пока она имеет право побыть в тишине и
