— Дорогой, я люблю тебя, — произнесла она.
— Не поможет.
— Сегодня ты был под большим напряжением. Как насчет горячей ванны?
— Не хочу. Почему ты не делаешь то, что я прошу? Почему не оставляешь меня в покое?
— Как ты смеешь так говорить со мной? — воскликнула Кэролайн. — Я понимаю, ты ненавидишь работу. Знаю, иногда ненавидишь себя, но это не значит, что ты можешь вымещать все это на мне. Я не сделала ничего, кроме того, что люблю тебя и пытаюсь помочь в трудные времена, и не буду стоять здесь и выслушивать, как ты оскорбляешь меня. Джо, я не девочка для битья!
Все, что я чувствовал — это напряжение в голове. Я терял контроль над собой. Я прошел мимо нее и вернулся на кухню.
— Что ты делаешь? — Она стояла прямо за моей спиной. Я направился к двери. — Куда ты идешь?
— Наружу. Я ухожу.
Именно так я и поступил. Я поехал в Джонсон-Сити в бар «У Фриттера», в котором сидел в одиночестве и какое-то время пил водку. Затем попросил ликер «Егерместер». Потом еще один стакан. Я сидел там несколько часов.
Когда я вышел из бара, шел дождь, но мне было все равно. Я убедил себя, что мне необходимо отправиться в другое место, поэтому пересек на машине город, при этом закрыв одной рукой правый глаз, чтобы не двоилось в глазах. Я проехал через ворота комплекса Администрации по делам ветеранов, затем повернул к месту, где находилось кладбище с длинными рядами белых крестов, и в пьяном виде направился к участку, где был похоронен отец. Я вышел из машины и проковылял под дождем, пока не нашел нужную могилу.
Затем лег на могилу и потерял сознание.
Мне снилось, что я лежу в зарослях джунглей Гренады. Каким-то образом я отделился от моей команды. На лице нанесена камуфляжная краска, и я направлял оружие на дорогу. По направлению ко мне двигалась группа из шести кубинских солдат. Я расставил противопехотные мины в канаве рядом с дорогой и тщательно спрятал провода.
Первый кубинец вошел в зону поражения. Мне придется подождать, пока подойдут и другие. Как только они войдут в этот район, я открою огонь. И когда они бросятся в канаву, я нажму на кнопки и взорву мины. Будет замечательная бойня.
Как только последний приблизился, я начал стрелять из M-60. Короткими очередями. Кубинцы бросились в кювет. Я взорвал мины, и земля содрогнулась. Кубинское оружие замолчало, и я направился зачищать территорию.
Я услышал сиплый звук выходящего воздуха из раны в грудной клетке, исходящий от раненого, лежащего на животе в канаве. Его левая рука была оторвана и валялась в метре от него. Я толкнул его в ребра ногой и перевернул. Он плюхнулся на спину, и я обнаружил, что смотрю в окровавленное лицо ребенка. Ему было где-то шестнадцать, и он был похож на меня.
Я начал кричать.
25 июля
1:00
Джерри Берд обнаружил меня лежащим под дождем. Джерри служил охранником Администрации по делам ветеранов, а также сам являлся ветераном. Я знал его около пятнадцати лет. Его жена училась в той же школе, что и я, а сын играл в бейсбол с Джеком. У нас было много общего, и за эти годы мы много раз хорошо проводили время.
Когда Джерри разбудил меня, я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Дождь лил, как из ведра, и от озноба мои зубы выбивали дробь. Джерри помог мне встать и взял за руку.
— Джо, какого черта ты здесь делаешь?
— Понятия не имею.
Джерри позвонил Кэролайн по мобильному телефону. Сообщил ей, где я нахожусь, и что мы сможем забрать мою машину на следующий день. Затем он отвез меня домой.
— Что происходит? спросила Кэролайн, когда Джерри ушел.
Я выпил две чашки достаточно крепкого кофе, что даже свело язык. Я видел, что она плакала, но надеялся, что она не начнет плакать снова. Я и так чувствовал себя достаточно плохо.
— Я ужасно волновалась за тебя.
— Прости меня, — сказал я. — У меня случился нервный срыв.
Я всегда держал Кэролайн в стороне от худшей части моей работы и моего прошлого. Они были ужасны и страшны, а Кэролайн — красива, нежна и добра. Я боялся, что даже частично оскверню ее, если расскажу правду, но хуже всего было то, что она могла начать думать обо мне, как о слабом и ущербном.
— Поговори со мной, — сказала она. — Пожалуйста.
— Тебе не нужно знать. Поверь мне, будет лучше, если ты не будешь в курсе.
— Джо, ты действительно думаешь, что если расскажешь мне что-то плохое, я начну любить тебя меньше?
Между нами повисла тишина. Она налила еще одну чашку кофе. Я сидел и потягивал его маленькими глотками, пытаясь решить, хочу ли я рассказать своей жене, что все эти годы, несмотря на всю свою браваду и изображение из себя настоящего мужика, в действительности Кэролайн была замужем за маленьким испуганным мальчиком, пытающимся доказать самому себе, что он не трус?
— Я не могу тебе рассказать.
— Это как-то связано с этим делом?
— Частично. Похоже, они собираются арестовать Эрлин Барлоу за убийство Тестера.
Я был благодарен за возможность сменить тему разговора.
— Как ты думаешь, она убила Тестера?
— Я знаю, что она этого не делала.
— Откуда?
— Просто знаю.
— Откуда знаешь?
Я молча смотрел на нее. Я не мог ей рассказать, но Кэролайн была умной женщиной.
Я видел выражение ее лица. Она все поняла.
— Энджел сказала тебе, что это она сделала?
Я кивнул.
— А теперь ты пытаешься решить, что делать?
— Прямо сейчас я пытаюсь выжить. Ты же знаешь, мне придется вступить в борьбу с Сарой в качестве свидетеля, если процесс продолжится. Не могу сказать тебе, насколько боюсь этого.
— Джо, зачем она это делает? Что с ней не так?
— Ты действительно хочешь знать? Тебе не понравится, что услышишь.
— Конечно, хочу. Думаю, что имею право.
Это было правдой. Она заслужила услышать обо всем. Я посмотрел на нее и подумал о маме, о том сожалении, которое испытывал, потому что она не позволила мне войти в ее сердце, и пустоте, которую я чувствовал, потому что никогда не впускал ее в свое. Я вспомнил о ночных кошмарах, беспокойстве, депрессии, раздражающем чувстве, что я являюсь жалким трусом. Я посмотрел на Кэролайн и понял, что больше не могу держать свою жену в
