– Думаешь, Захар нажаловался? – поинтересовалась подруга, хмуря носик.
– Да. Он такой, любит другим грязную работу скидывать, в данном случае, чтобы мне вправили мозги, – честно сообщила, испытывая разочарование, что «это сокровище» будет моим мужем, пусть и лишь на три года.
– Понятно, то есть у тебя сейчас разборки будут?
– Да, впрочем, как и у тебя.
– Даже не знаю, как себя поведу. Не понимаю себя… – с грустью сказала Лена.
– А я вижу, что ты по уши влюбилась, но не признаешь, – с улыбкой заметила.
– Да не-е, тебе кажется, – усмехнулась байкерша.
– Потом расскажешь, – весело выпалила в ответ.
– А тебе что грозит?
– Все будет как всегда, – грустно ответила, резко вспоминая, что мне предстоит важное мероприятие. – Кстати, мне нужно послезавтра свадебное платье в салоне выбирать. Новая коллекция. Я так не хочу…
– Представляю, – сочувственно произнесла Лена.
– Нет, не представляешь. Мария пригласила в салон для совета в выборе двух стильных и утонченных девочек, ее подруг в кавычках, с которыми мне можно общаться. Но они будут смотреть только на цену и моду, а то, что мне это не идет, никого не будет волновать.
– Весело тебе будет… – скривилась девушка, и мне сразу захотелось, чтобы она тоже там была, и честно высказала свое мнение.
– Слушай, Лен, а может, ты тоже придешь? Хоть правду мне скажешь.
– Давай, только я это… с подругой приду, чтобы меня твои мегеры не сожрали.
«Навряд ли эту бойкую девушку кто-то сможет даже куснуть, не то, что съесть».
– Это кто?
– Настя, – радостно сообщила она.
– Знаю, классная девчонка, – заметила, вспоминая девушку с длинными темными волосами с совместных мероприятий, где мы выступали.
– Втроем точно что-нибудь выберем! – усмехнулась Елена.
– Хорошо, у меня даже настроение поднялось, – честно заметила, думая, что хоть платье у меня будет нормальное.
– Только ты скинь адрес и время заблаговременно, – предупредила она.
– Обязательно, или в кафетерии встретимся.
– Еще лучше.
– Отлично! Тогда поехали.
– Какая шустрая, – довольно пробурчала она, усаживаясь на свой байк. – Поехали, нас с нетерпением ждут.
– Это даже слабо сказано, – поддержала я и, устроившись позади, довольно заявила: – Но все потом. Сейчас сумасшедший адреналин. Ура!
И вновь эйфория чувств! Потрясающий восторг! Искрящийся адреналин от скорости на дороге, взрывающийся на тысячи маленьких фейерверков. Наверное, я – сумасшедшая, но это мне безумно нравится!
* * *Лена довезла меня до дома, не забыв сказать, что только в таком доме и могут жить зажравшиеся богатеи. Я лишь улыбнулась, немного сконфузившись от ее честности. Не привыкла, чтобы окружающие люди говорили то, что в действительности думают. На моем курсе в универе все держатся особняком, дети богатых родителей, только с двумя девушками общаюсь, но так, между прочим. Поэтому: в разговоре только то, что нужно и принято, а светловолосая байкерша не лезла в карман за словом, говоря то, что считала нужным.
Может так и правильно, но я считаю, что открыто выражать свои мысли нельзя, чтобы в некоторых ситуациях не обидеть словами человека.
Оказавшись дома, я быстрым шагом направилась в гостиную, где увидела отца, злого и недовольного, с презрением смотрящего на меня.
«Да сколько можно? И это после того, что он сотворил?!»
Отец с грохотом поставил стакан из-под виски на барную стойку и пошел на меня, расслабляя свой галстук. Видя мое спокойное выражение лица, замер, и процедил:
– Что это за непозволительные знакомые у тебя? Я запрещаю! И не смей больше вести себя неподобающим образом перед Захаром. А то…
Резко рванула к нему, и произнесла:
– А то что? Что? Останешься банкротом? Тебя посадят в тюрьму. Что тебе еще светит без моего согласия на свадьбу? Тюрьма? А как будешь Вигорскому выплачивать долг? И ты еще смеешь мне что-то говорить, когда протранжирил мое наследство?
– Я хотел как лучше! – выкрикнул он мне в лицо.
– А я не позволяла тебе распоряжаться своими средствами! И даже больше, тебе это было категорически запрещено по закону! Так что, если посмеешь указывать или порицать мои действия, то я быстро напишу заявление в прокуратуру о хищении огромной суммы денег с моего счета. И пусть тебя да банковских сотрудников потрясут вдоль и поперек. А то нашелся мне, правильный.
– Я твой отец! – с ненавистью крикнул он.
Удивленно посмотрела на него, поражаясь, что Ройф помнит, кто он мне, а потом снисходительно спросила:
– Когда ты им был?! Когда? Да мне наш садовник, дед Паша, ближе и роднее, чем ты и твой отец. С ним можно и поговорить, и подумать, и помечтать. А ты? Только яд источаешь, и пренебрежением окатываешь.
– Милана! – требовательно прохрипел отец, досконально пораженный моим протестом.
– Что «Милана»?! Что? – устало произнесла, понимая, что ему все равно, но, тем не менее, теперь он будет терпеть любое мое поведение, чем я и воспользуюсь. Роли поменялись. Отец зависит от меня, и шантаж больше не уместен.
– Не забывай про мать, – процедил Сергей Сергеевич, злорадно улыбаясь чему-то.
– Я-то не забываю, поэтому выйду замуж. Но о хорошем поведении забудь! Даже не собираюсь! Буду жить эти две недели так, как хочу. И мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, а особенно безразлично мнение разбалованного сынка твоего компаньона.
– Вигорскому Евгению это не понравится, – осуждающе пробормотал он.
– Тогда пусть меняет невестку! Я не обижусь, – с улыбкой предложила ему.
– Милана, тогда я не смогу…
– А ты ничего не можешь, – рявкнула, и пошла к лестнице, а потом резко повернулась и добавила: – Нет, хотя можешь. Залезть в чужое, разорить и продать свою дочь с помощью шантажа.
– Милана!
– Спокойной ночи!
– Мы не договорили.
– О чем разговаривать? – невинно поинтересовалась я.
– Через пять дней будет объявлено о помолвке, и ты должна быть там.
Так и хотелось ему крикнуть, чтобы сам туда отправлялся, но переборов себя, впрочем, как всегда, произнесла:
– Я помню.
– Прошу тебя вести хоть там подобающим образом, не позоря нашу уважаемую семью.
– Буду стараться изо всех сил, – буркнула и пошла наверх, тут же добавив: – И еще, я не выйду замуж, пока не увижу обязательство об обеспечении всех расходов, необходимых маме, заверенных нотариусом.
– Зачем? – возмущенно и очень громко рявкнул Ройф.
Даже не поворачиваясь, ответила на его вопрос:
– Я тебе не доверяю! И штраф за неисполнение обязанностей там должен быть семизначной цифрой обозначен, чтобы не просто бумажка была для тебя.
– Ты жестока, – процедил он. – Твоя бы мать…
– У тебя учусь! – перебила и, наконец дойдя до коридора, продолжила: – И моя мама не огорчилась бы по этому поводу, так что не нужно… – замолчала, заметив со второго этажа его ненавидящий, презрительный, свирепый взгляд.
Странно, что он так зол. Ничего особенного я не попросила. Это нормально в сложившейся ситуации. Но отец принял это заявление хуже, чем мое будущее наглое поведение. Странно. Даже очень. Может он что-то скрывает про маму? Завтра вновь позвоню в больницу. Потребую поговорить с матерью либо потребую перевести звонок на главного врача, чтобы мне нормально
