— Я буду говорить, что под ногами, — пообещал я, медленно зашагав вперёд.
Поначалу получалось отвратительно, и мне пришлось несколько раз ловить девушку. Я видел проклятия на её губах, которые она решила не произносить, и невольно усмехался. Не её слабости, а тому, как она это делала. Терпела, держа меня за руку так крепко, что в какой — то момент чуть не сломала пальцы. Я сам тогда едва не выругался, сдержав себя и напомнив, что мы и часть пути не проделали.
Нам пришлось несколько раз останавливаться на распутье, гадая, куда идти дальше. Мы совещались, каждый раз приходя к выводу, что куда бы ни пошли, туннели не меняются. Они не опускаются и не поднимаются, петляя и раздваиваясь, порой, наоборот, соединяясь.
Несколько раз я оглядывался, смотря на Аесту. Она шагала рядом, всё ещё держа меня за руку и всматриваясь во тьму. На её лице было лёгкое удивление и неверие. Может, она и сама пыталась понять, куда же мы угодили.
— Валт, — спустя, как мне показалось, несколько часового молчания, вдруг произнесла Аеста, остановившись.
— Устала?
— Что? Нет, — мотнула головой она, топнув ногой по земле. — Пол. Он каменный.
Я удивлённо приподнял брови, осторожно присев и проведя ладонью по гладкому камню пола. А ведь и вправду. Оглядевшись, я приметил, что и стены теперь ровные, а потолок, пусть и с трещинами, но полукруглой формы. Кажется, мы всё же пришли куда — то.
— До ближайшего поселения несколько дней пути. Мы же не могли так быстро прийти туда, — заметила Аеста, хмурясь. — У Клинохвостых нет никаких разрушенных городов?
— Как и мы, они не строят города близко к границе. Лёгкая мишень, — ответил я, выпрямившись и зашагав вперёд. — Может, эта старая шахта?
— Тогда было бы хоть какое — то оборудование. И шахты опускаются, — заметила та, и я с досадой понял, что сглупил.
— Значит, сейчас и узнаем, что это за место.
Я прибавил шаг, замечая, как начинает меняться туннель — теперь на стенах почти не было трещин, а под ногами не валялись комья земли и ветки. Да и словно стало куда… светлее? Аеста тоже это заметила, зашагав со мной в ногу и вглядываясь в слабый свет впереди. Может, это выход?
Надежда зажглась в груди, и не сговариваясь, мы побежали вперёд, спотыкаясь на негнущихся ногах. Однако стоило туннелю оборваться, как мы застыли как вкопанные, поражённо смотря на громадную пещеру из серого камня с высоким куполообразным потолком. В нём зияла дыра, и тусклый свет лился вниз, освещая зал, а в особенностях громадные статуи у стен. Мне стоило только раз взглянуть на них, что бы осознать, куда мы попали.
— Усыпальница Древних… — словно прочитала мои мысли Аеста, и её пальцы сильнее сжались на моей ладони. — Но разве не все найдены?
— Видимо, не все, — хрипло ответил я, не веря своим глазам.
Когда умерли все Древние, их кости принесли в специально построенные Усыпальницы и заключили в каменных статуях, что бы те не смогли «переродиться». А кости Древних — весьма роскошное удовольствие. Несколько столетий назад начали отыскивать Усыпальницы, ломать статуи и извлекать из них кости. Из них делали мечи и клинки, которые никогда не ломаются, стрелы, которые летят дальше обычных, и броню. До этого мы думали, что все Усыпальницы найдены и разграблены. Оказалось, что это не так.
— Ты только взгляни на них… — прошептала Аеста, скользя взглядом по каменным драконам. — Они же…
— Другие? — закончил я, и девушка кивнула.
Древние и вправду отличались от наших драконов. Они росли на протяжении всей жизни, но особи, которые были заключены в камень, едва переросли Оюна. Их головы украшали наросты с рогами, а передние лапы срослись с крыльями, образовав мощный коготь. Всего было четыре статуи, сидевшие друг напротив друга и смотревшие куда — то в центр зала. Но даже эти особи когда — то могли сжечь целый флот.
— Там какая — то плита, — кивнула Аеста, отпустив мою руку и зашагав в центр зала.
Помедлив, я пошёл следом за ней, буквально ощущая на себе взгляды давно мёртвых Древних. Внутри каменные статуи были полы и хранили скелеты Древних. Но мне всегда казалось варварством разбивать статуи и извлекать из них кости. Пускай их мог расплавить только огонь самих Древних, это было бы всё равно, что после смерти своего дракона извлекать из него кости и делать оружие. Такое было запрещено, а вот грабить Усыпальницы — всегда пожалуйста.
Подойдя к Аесте, я взглянул на выпирающую из пола шестигранную плиту. На неё лился свет, вырисовывая древние руны и какое — то углубление.
— Видимо, здесь нужен какой — то ключ, — заметил я.
— Или сила, — пожала плечами девушка, опустившись на колени и уперев руки в плиту. Она напряглась, и спустя несколько секунд плита вздрогнула, немного сдвинувшись. — Поможешь или как?
Очнувшись, я присел рядом, неуверенно оглядев зал. По поверьям, в Усыпальницах всегда находили вещи людей, которые могли оседлать Древних — самых первых Повелителей. Может, и это место не исключение?
Напрягшись, мы со скрежетом сдвинули плиту ровно настолько, что бы падающий сверху свет смог осветить небольшое углубление. Внутри него была чаша из чёрного стекла, на которой покоились какие — то тряпки. Осторожно приподняв их кинжалом, Аеста откинула в сторону. Я, ожидав увидеть древние реликты, разочарованно выдохнул. Под тряпками были неровные чёрные камни, половина из которых давно раскрошилась.
— Что это? — не поняла девушка, видимо, тоже разочарованная.
— Может, шутка наших предков? — хмыкнул я. — Обычно все Усыпальницы были расположены на видном месте, а эта под землёй. Весьма странно, не находишь?
Аеста лишь кивнула.
Протянув руку, я осторожно взял один из целых камней, тут же ощутив его тяжесть. Осторожно вынув из чаши на свет, я вгляделся в изрезанную рунами поверхность. Чем дольше я в них вглядывался, тем острее ощущал странное чувство внутри себя. Словно до этого я был лишь наполовину целым, а сейчас, держа в руках этот камень, ощутил себя… полноценным. Такое странное чувство, совсем как когда я разбудил Оюна.
— На этих камнях что — то написано, — заметила Аеста, держа в руках точно такой же булыжник, как у меня. — Может, это какая — то летопись? У тебя те же руны?
— Сомневаюсь, — признался я, нехотя отдавая ей камень и ощущая внутри себя пустоту. Хотя, нет, что — то осталось. Едва уловимое и почему — то знакомое.
Аеста осторожно приняла второй камень, как её пальцы вдруг ярко вспыхнули алым. От неожиданности девушка вскрикнула, выронив их обратно в чашу и вскочив на ноги. Я уже стоял, схватив её за руку и оттянув за свою спину.
Свет
