Зазвенели мечи, повинуясь рукам бойцов. Оба рыцаря двигались так, что Роланд понял — ему далеко до любого из них. Ведь фейри, как говорят, бессмертны и не стареют. Эти рыцари, наверное, поступили в школу Саттах раньше, чем он сам сделал первый шаг.
— Не правда ли, они великолепны? — мурлыкнула над ухом Мэбилон. — Какая стать! Какая сила!
— Да, — коротко ответил Роланд, раздумывая в это время, стоит ли ему сделать вид, что он ревнует. Или тут больше подойдет напускное равнодушие? Он пытался жить и играть по правилам волшебного народа, но это оказалось не так легко, как думалось вначале. — А остальные?
— Прекратить! — по-своему поняла его Саттах Грозная, останавливая бой. — Следующие!
Новая пара сцепилась даже с большим пылом — видимо, они решили, что королю не понравилось, как себя вели их предшественники. Их бой привлек внимание — откуда-то со стороны послышались ободряющие крики.
Роланд оглянулся — еще несколько молодых рыцарей стояли поодаль, наблюдая за поединками. Мужчина поманил Саттах:
— А эти почему стоят в стороне?
— Но мой король, я выбрала лучших из лучших! Неужели я могу допустить, чтобы напарником повелителя станет кто-то недостойный?
— И тем не менее… — на глаза попалось знакомое лицо: — А этот юноша?
Конно, юный арлен, был среди учеников, но смотрел не на бой, а на королеву, и румянец делал еще темнее его и без того смуглые щеки.
— Что вы, мой король, — воительница презрительно скривилась, — он один из слабейших. Его я не выгоняю потому, что королева приказала не спускать с него глаз.
— Почему?
— Он же арлен…
— Заложник. Знаю, — Роланд встал. — Подойди сюда!
Конно вздрогнул. В его глубоких темных глазах загорелся огонек ненависти, но тем не менее, он послушно приблизился и преклонил колено:
— Слушаю, мой повелитель.
— Возьми свой меч.
— Вы… выбираете его? — опешила Саттах. — Арлена? Но он же худший из…
— Позвольте мне судить, кто тут хуже всех. В конце концов, если он заложник, зачем ему вообще доверили оружие?
— Потому, что он знатного рода и должен уметь все то, что знают и умеют другие юноши, равные ему по происхождению.
Роланд кивнул. Еще одна загадка. Этот мир полон тайн.
— Возьми свой меч, — повторил он. — И встань против меня.
Бойцы школы Саттах Грозной превосходно умели владеть собой — от того, что чувствует воин, часто зависит его жизнь — но на лице юноши эмоции сменяли одна другую. Ненависть, удивление, тревога, надежда, печаль, гордость — все и сразу. Он по-детски прикусил губу, вставая напротив Роланда с мечом наголо, и мужчина почувствовал себя намного старше этого фейри. Мальчишка, не утративший еще юношеского пыла. Победитель фирболга, у которого он, поскольку был королем, украл почести и победу.
— Атакуй, — предложил Роланд, которому пока лучше удавалась именно защита.
Последовало несколько осторожных выпадов, которые он отбил быстро и легко, как на уроке.
— Еще!
Конно напал снова, теперь сильнее и быстрее. Роланд справился, но в третий раз мальчишка атаковал уже без приглашения, пуская в ход, наверное, весь свой арсенал приемов. Он явно сражался лучше своего противника, но ухитрялся останавливать руку в самый последний момент — и в то же время раз или два промахивался, не рассчитав свои силы. Эмоции все-таки кипели в нем, прорываясь порой в слишком резких движениях, неровных шагах или чересчур сильных ударах.
— Плохо! Очень плохо! — не сдержалась Саттах после очередной ошибки.
Оба остановились, опустив оружие.
— Меч в ножны, Конно, и уходи. Король оказал тебе честь…
— Нет, — Роланд положил руку юноше на плечо. — Он останется! Я выбираю его.
У мальчишки отвисла челюсть. Это проявление эмоций было столь ярким, столь живым, что за одно это стоило остановить свой выбор именно на нем.
— Но он же худший! И он — арлен! Вы доверяете свою жизнь… врагу?
— Я в этой школе новичок, и будет лучше, если… — Роланд замялся. Он не знал, как на языке фейри объяснить свой выбор. — Если буду сражаться с тем, кто мне по силам.
— Что ж, — Саттах Грозная отступила на шаг и поклонилась, — вы король… Все свободны!
Конно по привычке рванулся бежать, но Роланд удержал его за локоть:
— Кроме нас. У тебя теперь другие обязанности. Или я неправильно понимаю обязанности напарника?
Он смотрел в упор на Саттах, и воительница кивнула:
— Как вам угодно. Вы — король.
Мэбилон со своего места не спускала глаз с человека. Она глубоко дышала, но казалась спокойной. Ей было одновременно страшно и интересно. Этот человек вел себя совсем как фейри. Он тоже вел какую-то игру.
Наконец, они оба опустили мечи. Роланд дышал тяжело — этот юноша задал ему настоящую трепку. Все-таки правильно он сделал, что выбрал не самого сильного напарника! Лучший из лучших, хоть и не сверкал глазами, не смотрел волчонком, но размазал бы своего короля по плацу. Кроме того, лучше уж эти плохо скрываемые эмоции, чем маска холодного безразличия, на которые человек уже успел насмотреться в мире фей. Даже у Мэбилон, когда она тянулась целовать его, глаза словно подернуты ледком.
— Вы были великолепны, мой король, — скупо похвалила его Саттах. — И действительно делаете успехи.
После тренировок все ученики умывались в бассейне, куда из пастей трех золотых рыб фонтанами извергалась вода. Судя по запаху и зеленоватому оттенку, вода была не простая.
Обычно ученики мылись все вместе, без ложной стыдливости, но к приходу Роланда оттуда убирались все, так что он всегда оказывался в бассейне в полном одиночестве, если не считать двух пажей. Но сегодня с ним был Конно, остановившийся на пороге и наотрез отказывавшийся идти дальше.
— Ты либо выйди, либо зайди, — предложил ему Роланд.
Юноша помялся и кивнул, но в воду лезть не спешил, вместо этого взяв на себя обязанности пажа — принял одежду, сложив ее на мраморную скамью, потом подал полотенце.
— Если желаешь, освежись, — кивнул ему мужчина, вытираясь. Он бы ни за что не стал разговаривать со слугой, но заложник — не слуга. Тем более, что, как сказала Саттах Грозная, он знатного рода. Наверное, сын какого-нибудь мятежного лорда — если, конечно, допустить, что у фейри имеются мятежники.
Юноша мотнул головой. Он смотрел в сторону, больше интересуясь мраморными разводами на стенах купальни, чем человеком, но его слегка заостренные уши были буровато-лилового цвета, что выдавало его смущение. По всему было видно, что он бы рад что-то произнести, но сдерживается.
— Ты что-то хочешь мне сказать?
— Зачем вы это сделали? — выдавил Конно.
— Что именно? Я чужой в этой стране, как, наверное, и ты. Но ты прожил тут дольше и лучше знаешь обычаи фейри. Я где-то допустил ошибку?
— Нет, — уши у юноши совсем почернели, румянец наполз на щеки, — вы — король, вам все можно.
— И все-таки я что-то сделал не так. Что?
— Вы не должны были… приближать меня к себе.
— Почему? Из-за того, что ты не