значит, что он стремится заполучить либо миллион фунтов стерлингов, либо какую-то конкретную женщину.
— Это совсем не то, о чем вы подумали…
— То, о чем я подумал, не имеет значения, — перебил меня Син. — Нам нужно идти дальше, пока Ричардсон не прибежал сюда во главе небольшого отряда мужчин.
Он впился взглядом в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
— Надеюсь, что впереди нас не тупик, — продолжал он. — Если нам повезет, у этого подвала может оказаться еще один выход — в сад.
Я уже не обращал на него внимания. Вытянув левую руку и ощупывая ею стену, я осторожно продвигался вперед, держа в правой руке револьвер. Во мне росло предчувствие, что вот-вот может произойти что-то неожиданное. Надо сказать, что было не очень-то приятно идти, практически ничего не видя перед собой. У меня в памяти еще было свежо воспоминание о женщине-крысе.
А здесь, в подвале, тоже водились крысы.
Мое утомленное воображение уже рисовало маленькие крысиные ножки, топающие по холодному полу, и мне казалось, что я вижу в темноте, как за мной следят малюсенькие острые глазки. Я почувствовал, что по всему моему телу выступил холодный пот.
К шороху наших шагов примешивались какие-то другие звуки. Казалось, что кто-то пел тонким голосом, но так тихо, что было непонятно, с какой стороны доносились эти звуки. Тем не менее, я остановился как вкопанный.
— Вы слышите? — прошептал я.
Син в темноте наткнулся на меня, в результате чего я поневоле отшатнулся от стены и чуть не потерял равновесие. Син, однако, успел схватить меня за руку и помог удержаться на ногах.
— Что это? — спросил он.
Я пожал плечами. Лишь через секунду до меня дошло, что в такой темноте Син ничего не видит.
— Понятия не имею, — тихо сказал я.
Звуки тем временем ослабли, а затем стихли. Как я ни напрягал слух, уже ничего не было слышно. Быть может, мне просто почудилось, или же это был всего лишь порыв ветра, ворвавшийся в подвал через открытое окошко и отозвавшийся эхом в длинном коридоре.
— Пойдемте дальше, — сказал Син хриплым голосом. — Ричардсон наверняка уже идет сюда. У меня нет ни малейшего желания афишировать свое присутствие здесь.
Я пошел дальше. Хотя я был уверен, что Присцилла где-то рядом, мой невидимый духовный контакт с ней неожиданно оборвался. Я уже несколько недель чувствовал, что какая-то невидимая сила гонит меня к ней, теперь же, когда я был почти у цели, эта сила вдруг словно иссякла.
Я не чувствовал больше ничего, кроме какого-то слабого давления в голове и нервозности, еще более усиливающейся из-за присутствия Сина. С каждым шагом нарастало ощущение опасности. Я никак не мог избавиться от чувства, будто я иду прямехонько в заготовленную для меня ловушку.
События развивались так быстро, что у меня не срабатывала интуиция, и я никак не мог понять, в чем же заключается опасность. Снова послышались отдаленные звуки — такие тихие, что я их еле слышал. Они, казалось, пронизывали стены и опять были похожи на пение. Вместе с тем в них чувствовалось и нечто другое — пронзительное и… мощное.
Я замедлил шаг и хотел было обратить внимание Сина на эти звуки, но…
Мне показалось, что я снова смотрю в зеркало, как тогда…
Перед моим внутренним взором появилась жуткая фигура. Лицо, похожее на череп, исказилось в презрительной ухмылке, а вместо рук ко мне потянулись когтистые лапы.
Я, застонав, поднял револьвер и несколько раз нажал на спусковой крючок. Темноту разорвал грохот выстрелов, огненные вспышки на доли секунды освещали кромешную тьму вокруг меня, и…
…и передо мной появилось нечто… нечто громадное, похожее на гигантского паука. На мгновение я рассмотрел это кошмарное существо во всех подробностях — так четко во время грозы человеку иногда случается при вспышке молнии увидеть какой-нибудь отдаленный предмет.
Я хотел закричать, но не смог.
Голова кабана с огромными клыками…
Я стрелял снова и снова, пока курок не ударил по пустому барабану револьвера. При каждом выстреле огненная вспышка освещала находящееся передо мной кошмарное существо.
С каждой секундой давление в моей голове все возрастало. Почувствовав изнеможение, я зашатался и поневоле сделал шаг вперед.
Я вдруг испытал огромное облегчение. Несмотря на то что во рту появился горький привкус, а колени задрожали, я отчетливо понял, что
Я хотел повернуться к Сину и спросить его, видел ли он то, что видел я, но так и не успел этого сделать.
Прямо передо мной послышался шорох.
Затем раздался ужасный треск, посыпались искры. Распахнулась какая-то дверь, и меня на секунду ослепил неожиданно хлынувший через нее свет. Затем передо мной в дверном проеме появилась темная фигура — всего лишь в двух или трех метрах от меня.
Я был слишком ошеломлен, чтобы как-то отреагировать на это. Словно зачарованный, я смотрел на кинжал, который держал в руках появившийся передо мной человек. Его бледное лицо было перекошено от страха, а в глазах светилось безумие.
— Сантерс, — ахнул Син.
Мужчина посмотрел мимо меня. Он, похоже, только сейчас заметил Сина. Его глаза расширились, а из уголка рта потекла слюна.
— Андара, — пробормотал он и поднял кинжал.
Его движения были неестественными и дергаными, но все же он действовал целеустремленно.
Несколько секунд я стоял неподвижно, словно парализованный. Сантерс был именно тем, за кем охотился Син…
Я не мог поверить в то, что только что произнес Сантерс. Я ведь спрашивал Сина, кто он такой, и он тогда сказал мне правду. Если бы он солгал, если бы под его обличьем скрывался Андара, я бы это почувствовал.
Сантерс сделал шаг ко мне. Кинжал в его руке угрожающе блеснул. Я знал, что ему сейчас нужен не я, а еще я знал, что Присцилла находится в комнате позади него. Я мгновенно юркнул мимо него в дверь и… замер.
У противоположной стены комнаты находился алтарь, на котором лежала женщина. На ней не было видно следов какого-либо насилия, однако в ее взгляде застыло выражение ужаса и обреченности.
Рядом с ней стояла Присцилла. Она, как и Сантерс, держала в руке кинжал. Присцилла была сосредоточенной и хладнокровной, кончик лезвия кинжала она нацелила в горло женщины. Заметив меня, она медленно повернулась в мою сторону. Ее наполовину закрытые глаза широко распахнулись, во взгляде читались ненависть и презрение.
— Стало быть, ты тоже явился сюда? — спросила она. — Ты что же, думаешь, что сможешь воспрепятствовать нам совершить жертвоприношение Ти-лар-мину?
— Присцилла… — пробормотал я.
Мои мысли совершенно перепутались: я ведь ожидал, что именно Присцилле угрожает опасность. Я бы ничуть не удивился, если бы на месте этой незнакомой женщины на алтаре лежала Присцилла. Но чтобы она встретила меня как своего врага…
— Эйкорн, — прошипела Присцилла.
Она так резко повернула голову к мужчине, стоявшему по другую сторону алтаря, что ее волосы разметались в разные стороны. Я до сего момента не обращал никакого внимания на этого человека. На первый взгляд он показался мне абсолютно нормальным, но, вглядевшись, я заметил, что он был словно чем-то болен — какой-то очень странной болезнью.
Эйкорн не заставил себя упрашивать и тут же бросился ко мне. В его движениях чувствовалась
