Ниночке я купил пяток платьев, а еще – колье с мелкими бриллиантами. Не такую уж и дорогое, но на ее прекрасной шее выглядевшее раз в десять дороже, что оно стоило на самом деле. Ниночка, у которой кроме маленьких золотых сережек с искусственными рубинами в жизни никогда не было никаких драгоценностей, была просто ошеломлена красотой и предположительной дороговизной моего подарка. И время от времени спрашивала – сколько же стоит такая красота?
Само собой – я ей так и не сказал, и когда она меня достала очередным вопросом на эту тему, пресек дальнейшие вопросы, пригрозив, что если она еще раз спросит меня о цене на подарок – отберу его, и отнесу обратно в магазин. Ниночка по-моему даже немного перепугалась.
С нами Новый год встречал и Стив. Его тоже не оставил без подарка – купил ему старинный двуствольный пистолет. Стив, насколько я знал, всегда любил старинные вещи, и особенно старинное оружие. Так что подарком он был совершенно доволен.
Мне тоже подарили подарок, хотя я и сказал, что мне ничего не нужно и все у меня есть. Но чисто символически – все равно подарили. Типа – от всех. Где-то на Брайтоне купили здоровенный старинный самовар и преподнесли его мне, довольные, как слоны. Я так и не понял, как они смогли добыть эту штуку, кто смог вывезти из России эдакого монстра – но вот нашли же! Исправный, сияющий, как июньское солнце! Мол – вы, русские, любите самовары, вот тебе и самовар! Небось Ниночка подсобила с подарком, рассказала, чему я был бы рад. А я как ни странно и правда был рад. Слегка устал от Америки, надоела она мне. Ужасно хотелось домой, в мою непутевую, но такую родную и любимую страну. И вот – самовар, весь в медалях – как вестник моей далекой родины.
Ох, не скоро я еще туда попаду. Не скоро. Хорошо, если через год. Впереди съемки в фильме, впереди бой с Кассиусом Клеем (я так и не хочу звать его Мохаммедом Али), впереди много всякой работы – например, по созданию пилотного первого сезона «Выжившего». Сразу после нового года включусь в работу по созданию первого сценария. А точнее – просто перепишу из своей головы тот сценарий, который имел успех в моем мире, в моем времени. Останется только подобрать участников.
А кроме всего прочего – нужно ведь и книги писать. Я ведь вообще-то писатель! Последние события, суета вокруг проектов настолько меня нагрузила, что я стал работать над книгой в неделю по чайной ложке! А это неправильно. Если долго не пишешь – это расслабляет, это влияет на качество текста. Потому – хоть понемногу, хоть по три страницы в день, а надо писать.
Напишу, чего уж там. Дурная привычка писАть каждый день (ни дня без строчки!) – въелась в кровь. Я все время чувствую эту тягу, этот зуд – писать книги, как пассажир остановившегося на полустанке поезда хочет, чтобы поезд двигался дальше, чтобы стучали колеса, чтобы раскачивался вагон и поезд мчался все дальше и дальше, унося его туда, где он обретет счастье. Как ему, пассажиру, кажется…
Ровно в ноль часов по Нью-Йоркскому времени мы подняли наши бокалы, в которые было налито французское шампанское (а чего мелочиться?!), сдвинули их, и выпили. А потом закричали:
– Ураааа! Ураааа! Ураааа!
Ну а как еще кричать в доме русского человека? Уж точно не: «Джеронимо!».
Мы ели, пили, снова ели, смотрели телевизор. Потом танцевали. Я хреновенько танцую, совсем даже не танцор – но постарался не ударить в грязь лицом. Перетанцевал со всеми нашими женщинами. Все они двигались прекрасно, да и сами были прекрасны. Как бывают прекрасны красивые женщины, которым удалось отхватить немного домашнего счастья. А разве это не счастье – встретить новый год с любимым человеком, с друзьями, которые тебе дороги, и чтобы к новому году у тебя в карманах бренчали кое-какие деньжата, и завтра не пришлось думать – чем набить бунтующий от голода желудок, и как проходить зиму в расползающихся старых ботинках. Так выпьем за то, чтобы в новом году все было у нас хорошо! Чтобы все были здоровы, счастливы, и чтобы никогда у нас не переводились эти шуршащие, красивые бумажки. Которые мы не любим, но без которых жизнь становится невыносима!
Я позвонил в Союз после новогодних праздников – прямо в издательство. Дождался первого рабочего дня и заказал номер Махрова. Тот снял в трубку и буркнул в нее недовольным, хриплым, как от недосыпания голосом:
– Слушаю! Говорите, черт… – и тут же спохватился – Да, да, Махров у телефона!
– Это хорошо, что ты у телефона, а не в реанимации от отравления алкоголем! Старый бродяга! – хохотнул я в трубку, и Махров тут же подхватил:
– И не напоминай! Я пять минут назад чуть не выблевал! Я вчера в гостях так нажрался, что чуть не сдох, понимаешь ли! Кстати – виски жрал! Вот то, что с синей этикеткой! Ох, и забористое! Как вы, американцы, эту дрянь жрете?!
– Спятил, что ли? – хмыкнул я – какой я, к черту, американец?!
– Да уж доходят до нас новости – хохотнул Махров – То толпу бандитов перестреляешь, то Мохаммеду Али погрозишься морду набить. Даже по телевизору показали! Ну ты там и разбушевался! Вся Америка бурлит! Да и у нас тут… бурление. Ох, какое бурление!
– Все ради любимой Родины, все ради советского народа! – постным голосом пояснил я – Прославляю советскую Родину! И только так! Как у тебя-то дела?
– Ну, как-как… встретил новый год, потом продолжил встречать по гостям, вот теперь сижу, думаю, за что первое браться. И как заставить народ издательства работать. Они не хуже меня праздник-то встретили. Все квелые, тухлые… Сейчас бы пивка… В общем – праздник удался!
– Рад за вас – грустно констатировал я – Честно – ужасно хочу домой. Соскучился по России. По Союзу. Тут вроде и хорошо, но это совсем не дом. Совсем. И люди есть хорошие, но… дома лучше.
– Трудно тебе будет… после Америки-то! –
