В котле кипятились, разорванные на полоски, маленькие кусочки ткани. Кива доставала их ножом в глиняную мисочку, Наташа прикладывала к ране, выбирая из неё бурую слизь и жидкость.
Очистили и подсушили порез, посветлевший от кипятка. Предстояло аккуратно обрезать омертвевшую ткань. От напряжения у девушки выступил пот над верхней губой. Ворот платья впился в шею, натирая. Она с раздражением оттянула его, резанула ножничками вниз на ширину ладони, закладывая уголки внутрь. Сразу стало легче. Следовало это сделать раньше, а не ждать, когда воспалится от трения кожа на шее. Встретившись с настороженным взглядом хозяина, насупилась, вновь склоняясь к плечу юноши. Наверное, будут ругать, что порезала платье. Повела бровью: чёрт с ними, отобьётся.
Она не видела, как усмехнулся мужчина, прикрыв глаза, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Из-под прикрытых веками глаз он наблюдал за девчонкой.
Вот она высунула кончик языка. Проведя им по губам, прикусила нижнюю губку. Губы влажно блестят в свете свечей. Тень от длинных ресниц падает на бледные щёки. Выбившаяся из-под платка короткая прядь волос прилипла к шее. Тонкая цепочка сверкает золотом, завораживая. Девчонка смугленькая. Или это загар? Герард скользит взором по обнажённым до локтя смуглым рукам. Титулованные женщины никогда не загорают. Это считается дурным тоном. Всевышний! О чём он думает?
Наташа, чувствуя на себе мужской взгляд, словно угадав его мысли, посмотрела на него. Так и есть. Граф внимательно наблюдал за её действиями. Красивый и неглупый. В её времени такие мужчины пользуются повышенным вниманием со стороны женщин. Если они ещё и богаты, то на них ведётся «охота» согласно тщательно продуманного плана действий. Почему он не женится? Неужели в этом времени нет охотниц за его состоянием?
Его сиятельство оторвал взгляд от девчонки, всматриваясь в безжизненное лицо сына. Что бы он сейчас отдал за его жизнь? Всё.
Девушка вздохнула:
— Идёмте сюда, господин граф, мне нужна ваша помощь.
Цветочный, едва ощутимый аромат снова кружил его голову.
Рану огнём прижигал сам хозяин. Было видно, что такое ему приходилось делать не раз. Наташа смотрела на его уверенные действия, одобрительно кивая, подавляя приступы тошноты от острого приторно-сладковатого смрада.
Рана после обработки увеличилась в два раза. Её аккуратный вид не вызывал тревоги.
Над камином сохли прокипячённые куски ткани и полоски на бинты.
Доставили ещё тёплый хлеб. Девушка попросила принести соль. Разломила тёплую круглую буханку, поднесла к лицу, вдыхая изумительный дурманящий запах. От него кружилась голова. Откусила кусок мякоти, закрыла глаза и… проглотила. Очнувшись, виновато взглянула на мужчину. Он вопросительно смотрел на неё. Отломила ещё ломоть хлеба, щедро его посолила, откусила кусок и стала тщательно разжёвывать, приправляя слюной. Этой массой требовалось обложить рану, закрыть красноту до самых подмышек, покрывая тело толстым слоем. Наташа привлекла Киву к пережёвыванию хлеба, убедив её одним строгим словом: «Надо». Женщина, во всём положившись на иноземку и не задавая вопросов, вела себя сдержанно и спокойно.
Слегка влажными бинтами зафиксировали массу на теле юноши.
Девушка потребовала обтереть тело парня горячей влажной тканью, сменить постельное бельё.
Герард безоговорочно помогал кормилице поворачивать тело сына.
Наташа отошла к окну, глядя сквозь грязное мутное стекло на величаво уплывающее за далёкие горы жаркое солнце. Ничего больше не хотелось. От усталости закрывались глаза. Она измотана вконец.
Из задумчивого состояния её вывел голос графа. Оглянулась, выходя из оцепенения и вникая в происходящее. Что ещё нужно сделать?
— Погасить камин. Спасибо Кива, господин граф, — устало улыбаясь, сказала она, обводя их благодарным взглядом.
Его сиятельство вышел в коридор, давая указания. Появились слуги, унося всё ненужное.
Ирмгард ещё тяжело дышал, но температура значительно спала. Его руки потеплели, озноб прекратился. Девушка хорошо понимала, что всё произошедшее может ни к чему не привести. Если бы сразу были приняты все меры предотвращения попадания инфекции в рану, юноша уже шёл бы на поправку. Возможно, процесс заражения не удалось остановить. Надежда была на антибиотики. Завтра в это же время нужно дать ему следующую капсулу.
В умывальне она расплела волосы, тряхнула головой. Мелькнула мысль, что не помешает помыться полностью. Только как? Небрежно скрутила хвост жгутом, закрепляя «крабом».
Выйдя в комнату, удивилась тишине и покою. У окна стоял хозяин. Наташа, укрыв парня с головой, подошла к Бригахбургу:
— Нужно открыть окно. Пусть комната проветрится.
Порыв свежего воздуха поднял пыль с каминной полки, тряхнул балдахин.
— Господин граф, почему у вас в комнатах не убирают? Везде пыль, грязь, мусор. Людей же много, порядок навести несложно.
Он вопросительно поднял брови. Никто никогда не задавал ему таких вопросов. Грязь? Он не считал, что в замке грязно. В других местах, где ему приходилось бывать, не так чисто, как у него.
— Прикажите убрать комнату сына, — продолжила Наташа. — Ему от этого будет только лучше.
Дверь открылась и показалась Кива с подносом. На нём стояло большое серебряное блюдо с мясом и овощами, кувшин с двумя серебряными кубками, белый хлеб, глиняная миска с тушёной фасолью. Выставив всё это на низкий столик у затухающего камина, поставив туда подставку с тремя свечами, Кива ушла.
Бригахбург жестом пригласил иноземку сесть.
Наташа, вдыхая запах, исходящий от горячего ароматного мяса, только сейчас поняла, насколько голодна.
— Спасибо. Я хотела бы уйти.
— Разве ты не останешься у ложа моего сына?
— Я не сиделка, господин граф. У вас для этого есть прислуга. Как только ваш сын очнётся, меня позовут.
— Сядь, — в глазах его сиятельства полыхнул огонь: неугомонная какая, всё наперекор делает. Он взял кусочек белого хлеба, опуская взор на поднос, осматривая его содержимое.
Усевшись в кресло, девушка неприязненно смотрела на мужчину. Ну вот, что за гад такой? Видит же, что она едва на ногах стоит, а всё равно нужно свою власть показать. Подождите, отольются кошке мышкины слёзки.
Герард, кинжалом отрезав кусочек сочащегося жиром мяса, протянул его иноземке. Она взяла, поблагодарив, выискивая, на что бы его пристроить. По примеру хозяина положила на кусочек хлеба. Оглядев поднос, ни ложек, ни вилок не обнаружила. Можно и руками, как первобытные люди. Замков понастроили, а ложку выстругать не могут. О порционной тарелке для себя даже не мечтала.
Мясо оказалось нежным и сочным, но излишек специй перебивал его естественный вкус. На блюде вокруг него лежали тушёные овощи: морковь, репа, лук, капуста крупными кусками. Всё выглядело аппетитно. Граф налил вина, и один кубок подал Наташе. Она взяла, рассматривая тонкую изящную чеканку, обернулась на ложе и, глядя на спящего Ирмгарда, тихо произнесла:
— Пусть всё будет хорошо, — сделала несколько глотков, озадаченно посматривая на миску с крупной продолговатой фасолью. Как они её едят? Китайские палочки
