Неожиданно кавалер ударил женщину по лицу. Та вскрикнула, в руке блеснул нож. Из уголка её рта показалась струйка крови, собираясь в каплю на подбородке.
Её спутник сердито буркнул и, без труда отняв оружие, поднёс его к горлу жертвы.
Наташа в замешательстве отступила и, встретившись с отчаянным и молящим о помощи взглядом женщины, замерла. Ужас на её лице и следом раздавшийся хрип, вывели девушку из оцепенения. Она скинула рюкзак и подняла с земли увесистую сучковатую палку. Раздумывать было некогда. Куда пришёлся удар, она не поняла.
Насильник осел, заваливаясь на бок. Его жертва, широко открыв глаза и зажав руками рот, стояла не шевелясь.
При любой опасности срабатывает базовый старт-рефлекс и выдаёт одну из трёх стандартных реакций: бей — беги — замри. «Бей!» только что было. «Замри!» откровенно маячило в виде безмолвной статуи незнакомки. Оставалось — «Беги!»
Наташа подскочила к женщине и, дёрнув её за руку, развернула, толкая в спину.
Всё замелькало: стволы елей, кусты, поваленные деревья, рваный туман…
Незнакомка несколько раз падала: длинное платье путалось между ног, мешая бегу.
Спасительница помогала ей вставать, и они, подгоняемые страхом и криками, раздающимися где-то в стороне, бежали дальше. Выбившись из сил, тяжело надрывно дыша, перевалившись через поваленный ствол огромного дерева, в изнеможении осели в мягкий мох.
Теперь девушка могла рассмотреть незнакомку. Высокая и худощавая, лет тридцати — таких называют плоскодонками, — в грязном тёмно-сером бесформенном платье с глухим воротом и длинными рукавами, длинными растрёпанными чёрными волосами, высоким, широким лбом, глубоко посаженными карими глазами, выдающимися скулами, некрупным, но костистым носом с горбинкой, маленьким раздвоенным подбородком и узкими губами, она была некрасива. С любопытством и — как показалось Наташе — неприязнью она рассматривала её, посеяв сомнение, нужно ли было вмешиваться в выяснение отношений странной пары, и не являлось ли их возмутительное поведение частью любовной ролевой игры? Тогда зачем она убегала, а не осталась возле поверженного любовника?
— Privet, — Наташа натянуто улыбнулась.
Незнакомка настороженно молчала, рассматривая на груди спасительницы длинную тонкую золотую цепочку с крестиком, так некстати выбившуюся из-под ворота платья.
Наташа, поняв, что говорит на русском языке, смущённо повторила, уже по-немецки:
— Привет.
Странно… Хотелось открутить плёнку назад и не вмешиваться в чужие отношения.
Наступившая тишина успокаивала. Если преследователи где и были, то они, вероятно, ушли в другую сторону.
Женщина продолжала молчать, глядя на её губы.
Глухая, что ли? Девушка притронулась к её руке, потянув в сторону, предлагая встать.
Незнакомка пугливо оглянулась по сторонам и медленно заговорила, с интересом разглядывая платье девушки. Остановив взгляд на её фаланговом кольце, облизала пересохшие губы.
Наташа прислушивалась к её речи, пытаясь определить, на каком языке та говорит. Не поняв, отрицательно качнула головой.
Женщина замолчала. Затем заговорила на другом языке. Английский язык с примесью немецких слов удручал. Послышалось несколько слов французского происхождения. Кое-что прояснялось. Наташа облегчённо вздохнула: языковой барьер мог быть преодолён. Кивала в ответ, давая понять, что понимает её. Но та уже не могла остановиться, нервно повторяя одно и то же.
Девушка не перебивала, давая возможность ей выговориться и снять стресс. Странным показалось другое: она не ожидала, что в центре Германии столкнётся с циничным нападением на людей с применением холодного оружия. Хотя, уголовников и наркоманов в любой стране достаточно.
Незнакомка, назвавшись Юфрозиной и венгерской подданной, ехала к своему жениху, который должен был её встретить в условленном месте. На рассвете на обоз напали, и Наташа вызволила её из рук одного из бандитов.
— Ponyatno, — вздохнула девушка, переходя на английский язык: — Что собираешься делать?
Женщина прислушивалась к её говору. Оно и понятно: чтобы хорошо друг друга понимать, требуется время. Английский язык венгерки был засорён непонятными словами, скорее всего местного диалекта. Как ни странно, с большим трудом, но они понимали друг друга.
— Мне нужно вернуться назад и посмотреть, что там происходит. — Юфрозина высокомерно вздёрнула бровь.
Наташа испытующе смотрела на собеседницу:
— А не боишься, что опять схватят и на этот раз убьют?
Та поджала губы:
— Нужно вернуться. Там мои люди и обоз.
— Иди, раз очень нужно. — Девушка равнодушно махнула рукой предположительно в сторону лагеря. Она ни за что не вернётся к бандитам!
— Ты не пойдёшь со мной? — Женщина смерила Наташу удивлённым взглядом. — Меня встретит жених и отобьёт обоз. Там моё приданое.
— Пока появится твой жених, бандиты успеют тебя изнасиловать, убить и закопать, — хмыкнула она. — Не разумнее ли немного подождать? Пока он не объявится?
Юфрозина прикусила губу, вставая и отряхивая платье:
— Идём, хотя бы посмотрим, что там происходит. — Направилась вдоль поваленного дерева.
Наташа нехотя поднялась. Она мечтала о встрече с людьми. С ними можно добраться до ближайшего города или телефона. Конечно, в данном случае лучше подождать пару часов, но спасённая ею женщина думала иначе.
Лагерь располагался вдоль дороги.
В ряд стояли телеги с укрытыми мешковиной сундуками и плотно перевязанными тюками. Возле них находились выпряженные лошади с хрептугами (мешки с овсом), надетыми на их головы. Вокруг сновали здоровые обросшие мужики в грубых холщовых рубахах по колено, таких же штанах, зауженных книзу, тапках на босу ногу или вовсе без них. Вооружённые мечами или топорами с длинной рукоятью, переговариваясь между собой и временами посмеиваясь, они неторопливо укладывали в телеги награбленное.
Наташа с Юфрозиной, потихоньку, от дерева к дереву, от кустика к кустику, подобрались ближе.
Девушку удивило наличие телег с лошадьми. Почему не машины? Так было бы быстрее и безопаснее. Оружие: мечи, топоры, кинжалы… Они не могут быть настоящими. Густые заросли мешали рассмотреть подробности. Однако с места, где притаились беглянки, лагерь кое-как просматривался.
Наташа, трясясь от страха, зажав рот руками, удерживая готовый вырваться вопль, слезящимися глазами смотрела на дюжину мёртвых мужчин, лежащих вдоль дороги. Убитая женщина покоилась возле небольшой невзрачной кареты, рядом с которой валялась отломанная дверца.
Одно дело, когда смерть видишь по телевизору или читаешь о подобном в книге. Совсем другое, когда она рядом, ты слышишь её ледяную поступь, вдыхаешь приторный запах крови, смотришь на тела в неестественных позах, с застывшими взглядами и зияющими кровавыми ранами.
Бандиты мародёрничали. Неторопливо присаживались к мёртвым телам, снимая с них ремни с оружием, добротную одежду и обувь, сваливая в кучу рядом.
Девушка хорошо видела лицо убитой женщины. Открытые глаза удивлённо смотрели в небо. На ней такое же платье, как на Юфрозине. Невысокая, лет пятидесяти, с глубокой раной на голове. Серый платок, пропитанный кровью, сбился набок.
Закружилась голова, подступила тошнота. Глянув на венгерку, присевшую рядом, удивилась не тому, что та была бледна
