– И что, нет никакой надежды? – пробормотала я скорее самой себе.
– Так откуда же я знаю, миледи? – растерянно отозвалась Полин.
Она снова недовольно завозилась, укладываясь, а после притихла. Больше ни о чём расспрашивать я её не стала, пусть спит.
На следующий день невесты собрались за рукоделием в специально отведённой для этого светлой комнате. Я тоже пришла, хоть никого из них особо не хотелось видеть. Только Кэтлин не раздражала, хоть и не выглядела радостной. Да Пастушка со своей наивностью и вечно хорошим настроением не мозолила глаза. Виконтесса, вялая, словно цветок, простоявший в вазе неделю, наводила тоску. А графиня только злила до того, что хотелось расцарапать ей смазливое личико, чего со мной раньше никогда не бывало.
Девушки сосредоточенно взялись кто за вышивку гладью, кто за ришелье. Тихий шелест ткани и дыхание заполняли комнату. В окно лился морозный свет, бледно-жёлтый, негреющий. Где-то за стеной играли на клавесине. Я прислушалась, узнав мелодию. Соната «Дорога в горы» – несчётное количество раз приходилось играть её в юности под строгим надзором леди Виктории да её длинной указки, которой она при каждой оплошности била по рукам.
– Принц Эрнан играет, – с придыханием почти шепнула виконтесса.
Я покосилась на неё и успела заметить, как она покраснела, снова упирая взгляд в вышивку. Очень любопытно. И где же она успела его повстречать, да ещё и настолько проникнуться им, что аж вон пальцы дрожат.
– У него хорошо получается, – поддержала её Кэтлин, впрочем, абсолютно бесстрастным тоном. – Мужчины редко садятся за клавесин.
Вдруг музыка стихла, оборвавшись посередине такта. Ултана вздохнула с сожалением и быстро обвела всех взглядом исподлобья, проверяя, не заметил ли кто. Натолкнувшись на мой, снова зарделась, прикусив губу.
– А с музыкой было веселее, – усмехнулась графиня Фланаган. – Никто не поиграет нам? Леди? Ни за что не поверю, что ни одна не умеет.
– Почему же, умеет. – Я улыбнулась, откладывая пяльцы.
Узоры всё равно не хотели ложиться так, как надо, а после исполнения принца Эрнана захотелось что-то сыграть самой.
– Будьте любезны, миледи! – с жаром попросила Пастушка. – С музыкой и правда лучше.
Я благосклонно кивнула и пошла в соседнюю комнату, откуда и звучала мелодия. Это оказался небольшой зал с рядами удобных кресел у дальней стены. Видно, предназначался он для камерных концертов, на которые, возможно, собиралась королевская семья по какому-либо случаю. Перед креслами стоял богато украшенный позолотой и росписью, изображающей королевскую охоту, клавесин. Его крышка была поднята. И чего это принц не закрыл, когда уходил? Я подошла и невольно замерла на миг, разглядывая изящный инструмент. У меня в родительском поместье был гораздо проще. И как я его ненавидела – уму непостижимо. Кто бы мог подумать, что, давно уж окончив науку, захочу сесть за клавесин снова.
– Вы умеете играть?
Я едва не подпрыгнула, прижимая руку к груди.
– Ваше высочество. Признаться, вы меня напугали.
Эрнан рассмеялся так искренне, будто он заранее задумал эту проказу. Всё же по сравнению с братьями он казался ещё совсем мальчишкой, хоть и был не намного младше Анвиры.
– Вы пришли сюда поквитаться со мной за скверное исполнение? – Вмиг он снова стал серьёзным, впрочем, не совсем.
– Вы играли вполне сносно, – намеренно покривила я против истины. – А потому, когда перестали, леди отправили меня сыграть для них ещё.
Принц усмехнулся, сложив руки на груди.
– Но мне не мешало бы взять пару уроков, – понизил он голос. – Я сажусь за клавесин слишком редко. Не желаете преподать?
Я села на обитую бархатом банкетку с гнутыми ножками и опустила руки на клавиши.
– Вряд ли я горжусь в преподаватели. Мои умения очень скромны, ваше высочество.
Эрнан встал за моим плечом, разглядывая сверху.
– Вы сыграйте, миледи, а я, может, что-то усвою.
Его взгляд буквально облил меня с головы до ног, горячо стекая по шее, чуть обнажённым плечам и в ложбинку между грудей. Сердце невольно гулко застучало, а пальцы дрогнули. Однако я совладала с волнением и, сжав и разжав кулачки, взяла первые аккорды. Лёгкий этюд как нельзя кстати подходил сейчас и к насмешливому настроению принца, и к этому яркому свету, что продолжал лить в окно, играя искрами на бархате кресел и позолоте клавесина.
Пальцы привычно порхали по рядам клавиш, мелодия лилась искристым ручьём, и от этого словно повеяло весенним ветром. Но скоро этюд закончился. Я замерла, отыграв последний такт, и опустила руки на колени.
Эрнан помолчал, давая мне прийти в себя.
– Вы чудесно играете, миледи. Лучше многих. Зря скромничали. Что это за этюд? Я никогда его не слышал.
Хотелось ответить, что его написала моя матушка, но это будет неправдой по отношению к Орли.
– Я уже не помню, ваше высочество. Просто знаю его с самого детства.
Некоторое время я посидела, раздумывая, что ещё сыграть. Его высочество так и стоял рядом в ожидании. Ждали и девушки в соседней комнате: даже можно было ощутить и увидеть в воображении, как они прислушиваются. Вдруг горячая ладонь опустилась на плечо, скользнула вниз по руке. Я поспешно встала, пытаясь сбросить её, но Эрнан ловко перехватил меня за локоть, разворачивая к себе.
– Вы – удивительная девушка, миледи, – проговорил без тени легкомысленности. – Думаете, мой брат заслуживает вас?
Его ледяные, как у Анвиры, глаза вперились пытливо, словно он и правда ожидал ответа. Словно действительно сомневался, что королю положено столько невест разом.
– Ваш брат заслуживает гораздо большего. – Я осторожно высвободилась, но не успела и шагу в сторону сделать, как принц преградил мне дорогу.
Он приблизился вплотную, прижимая меня к резной стенке клавесина.
– Чушь, – выдохнул мне в губы, одной рукой сгребая за талию.
Другой провёл по шее вверх, отчего сонмы мурашек пробежали к затылку. Я не успела ничего подумать. Только услышала громкий шлепок и ощутила жжение от удара на ладони.
Эрнан невольно отступил на шаг, на его щеке вспыхнул алый след от пощёчины. Он удивлённо моргнул, и показалось, что сейчас его негодование захлестнёт меня сметающей всё на пути волной. Чего доброго, снова бросится – попробуй совладай. Но его высочество вдруг улыбнулся, проведя пальцами по скуле, и отступил ещё, давая протиснуться мимо него.
– Прошу простить меня, миледи, – проговорил Эрнан совершенно спокойно. – Я всё понял. Вы объяснили мне предельно ясно.
– Вы всегда позволяете себе так много?
Я не стала сразу сбегать. Зачем показывать себя трусливой мышью? Сердце уже замедлилось, и жар схлынул, теперь можно было обменяться парой ничего не значащих фраз и удалиться с достоинством.
– Нет, что вы. Только в особенных случаях.
– Даже не представляю, что сейчас заставило вас подумать… – Я изо всех сил старалась сдержать упрёк, но он так и норовил сорваться с губ.
Этот нахал решил, что может лапать меня где вздумается! Подумаешь, принц!
– Не смог сдержаться. Видно, музыка навеяла. – Эрнан уже откровенно
