Мне хотелось выть, как раненому волку! Вот она, война без прикрас! Вот оно, настоящее зверство, о котором в учебниках истории говорится вскользь, скучно и сухо! А ведь и у нас на Земле все было так или почти так – и крестовые походы, и завоевания земель. Убивали, захватывали, обращали в рабство. А потом рассказывали, что несли свет диким, непросвещенным народам!
– Что будем делать с детьми? – Голос за плечом едва не заставил меня вздрогнуть. Слишком уж я ушел в думы, слишком «перекрылся». Так нельзя! Эдак и в беду попасть можно!
– Герда, выбери из старших детей кого-то пора-зумней и займись обустройством с их помощью. – Я слышал свой голос будто издалека, как сквозь вату. Что такое со мной? Неужели я переживаю за то, что мне предстоит сделать? О нет! Единственное, о чем я сейчас мечтаю, – это причинить пленнику как можно больше боли. Чтобы он жил и думал о том, что напрасно высадился на этот материк. Чтобы горько об этом жалел!
М-да… преступления арканакских рабовладельцев в сравнении с делом лап этих тварей кажутся детскими играми. Не хочется ни шутить, ни есть, ни пить. Только мстить, только убивать! И знаю, что моих сил на это скорее всего не хватит. Но я сделаю все, что возможно.
– И вот еще что, Герда… мне нужны две помощницы – самые крепкие, самые сильные. Нужно вкопать столб где-нибудь подальше, там, где не увидят дети, и привязать к нему пленника. Так, чтобы он висел на руках.
– А зачем вкапывать? Вон, столб с билом, видите, лорд? По-моему, очень удобная штука! Снимаем доску, вешаем ублюдка.
– Хмм… хорошо. Снимите с него штаны и подвесьте! Только не перепутайте, не за шею! Хмм… за руки! Не вздумайте его убивать, самих иначе, на хрен, поубиваю! Он мне нужен для допроса.
– Да что мы, дуры, что ли? – слегка оскорбилась воительница и тут же извинительно добавила: – Спасибо, лорд-шаман, за сегодняшнюю победу. С вами мы точно победим!
– Надеюсь, – вздохнул я. – И вот что еще… доспехи и меч этого ублюдка пусть вычистят и повесят проветриваться. Они мне понадобятся.
– Конечно, конечно! – с деланым энтузиазмом воскликнула Герда и тут же озабоченно спросила: – А как вы будете шаманить в стали? Я слышала, что сталь задерживает шаманство!
– На разведку пойду. Потом все объясню. И вот что – посмотри, есть ли больные или раненые дети. Лечить буду. И… пусть твои девушки займутся похоронами. И дети тоже. В общем, трупы должны лежать в земле. Для каждого отдельно могилу не ройте – сделайте общую. Но чтобы имена знали! Всех, кто похоронен! Дети должны знать, где лежат их родители. И братья. И сестры.
– Я все поняла, лорд… – Лицо воительницы стало старше лет на десять, усталое, измученное. Но потом снова отвердело, сделалось вырубленным из камня – воительница взяла себя в руки. Я это почувствовал.
Через пять минут рычащего и пускающего пену пленника протащили мимо меня туда, где на околице виднелся высокий столб с билом, а еще через десять минут дикарь уже стоял навытяжку – связанные у запястий руки вверх, ноги на земле. Абсолютно голый, если не считать естественной шерстистости, как и полагается предкам человека, едва отошедшим в уровне своего развития от обезьян. И меня почему-то неприятно удивил здоровенный член, болтающийся между ног – такие я видел только в порнушках с неграми и всегда был уверен, что там дело нечисто. Нет, не члены нечистые (хотя и это допускаю), а то дело, что таких членов не бывает в природе. Ну спрашивается – зачем человеку такая здоровенная штукенция, способная порвать женщине внутренние органы? Скорее всего режиссерский обман.
Но тут было совсем иное. Никаких тебе режиссеров, только сожженная деревня и чудовищно мускулистый дикарь, между ног которого чудовищно огромный член. И этим членом он рвал тела детей, подростков… Отрежу, тварь!
Иногда очень плохо, если у тебя развитое воображение, способное нарисовать картину. Ту картину, которую ты бы хотел не видеть никогда. И нигде. Ни в каком из миров.
Я посидел еще с полчаса, не глядя вокруг. Потом меня осторожно тронули за плечо:
– Мой лорд… меня прислала Герда, она говорит, нужно полечить детей. Вы в силах это сделать?
– В силах, только озаботьтесь ужином. После лечения мне обязательно нужно поесть. Еду найдете?
– Найдем, мой лорд! В кладовых деревни много чего есть! Не беспокойтесь! Все сделаем!
И я пошел за воительницей.
* * *Было уже темно, когда я подошел к стоящему навытяжку врагу. Рядом горел костер – я попросил его зажечь. Мне нужно было как следует рассмотреть этого зверя, во всех цветах и подробностях. Именно зверя, потому что я не считал и не хотел считать его человеком. Слишком много сегодня положили в могилу трупов – женщин, детей, мужчин. А еще – кости. Обглоданные, со следами стального ножа и обгрызания. Детские кости.
Наверное, я не смогу больше есть шашлык. Или жаренную на вертеле дичь. Даже запах жаренного на костре мяса еще долго будет вызывать у меня тошноту. Вот оно, Зло! Настоящее, нечеловеческое Зло! Стоит, таращит глаза!
– Как твое имя? – спросил я, чтобы начать. Ведь с чего-то же надо начать? – Откуда ты пришел? И зачем?
В ответ – нечленораздельный рык и больше ничего.
Ладно. Попробуем по-другому. Беру из костра здоровенный сук с пылающим концом и тычу им в грудь пленника. Вонь от сгоревшей шерсти, треск, копоть. Противно. Рычит, пускает слюни. Может, и правда спятил? Но нет… я же чую! Изображает из себя безумца, чтобы его быстрее убили! Хитрая тварь!
Достаю костяной кинжал и легко, без замаха вонзаю в плечо. Потом начинаю медленно вращать по часовой стрелке, одновременно раскачивая, расширяя рану. Пленник стонет, рычит, плюется, норовя попасть мне в лицо. Я уворачиваюсь, вытаскивая кинжал. Струится кровь, пленник ухмыляется. Надеется истечь кровью, точно. Тогда поступим по-другому.
Захожу со спины – неприятно, когда тебе в лицо плюют всякие обезьяны, обхватываю пленника за грудь, прижимая к столбу. Ладони – на груди.
Импульс!
Рана закрылась, перестала кровоточить. А большего мне и не надо. Теперь не истечет кровью. А вот это сейчас ты попробуешь, этого ты никогда еще не пробовал! Лекарь не только лечит. Он еще может и причинять боль. Ты когда-нибудь слышал о нервах? Нет? И зубы не лечил? Знаешь, как больно, когда касаются обнаженного нерва? Не знаешь. Но сейчас узнаешь. Импульс!
Я слышал, как кричат от боли люди, но как кричит неандерталец – нет. И нет в этом ничего приятного. Главное – не перестараться. Болевой шок может и убить.
Не убил. Обвис, потеряв сознание. Но сейчас я тебя взбодрю! Импульс! Вздрогнул, очнулся, открыв глаза. Крепкая тварь! Очень крепкая.
– Будешь говорить?
– Я убью
