Около года мы не подавали ее документы на удочерение. Девочка подросла, мы называли ее Мэри, хотя первые опекуны и дали ей какое-то странное имя, которое и значилось в документах. Так вот, маленькая Мэри начала ходить, потом бегать. Никаких странностей больше не происходило. Просто милый, развитый ребенок. Хотя и очень молчаливый. Нет, говорить она начала рано и сразу очень правильно, но предпочитала молчать.
— Я не услышал пока ничего ужасного, просто совпадения, — счел возможным вмешаться я. — Просто девочке не повезло.
— Мы тоже тогда так подумали. Я сама решила, что пора найти ей семью. Люди охотнее берут совсем маленьких детей, вы меня понимаете. Почти сразу нашлась подходящая пара, на этот раз солидные люди среднего возраста. Они пришли ко мне в кабинет, а сестра Агата привела Мэри. Обычно сиротки радуются, когда за ними приходят мама и папа, но малютка Мэри, а ей было тогда около двух лет, вдруг подошла ко мне и, глядя прямо в глаза, сказала:
“Я не могу с ними идти. Это не мои мама и папа. Я должна ждать здесь. Он придет за мной”.
Дорогой мистер Таккер, я никогда не видела такого взгляда у ребенка, у меня буквально мороз пошел по коже! Я сразу поняла, что в нее вселился злой дух.
Сестра с ужасом перекрестилась, и мне пришлось последовать ее примеру.
— Разумеется, я не послушала ее и сразу отдала в эту семью. Но через месяц ее опять вернули нам. И с тех пор девочка стала совершенно неуправляемой. Она практически не разговаривала и как будто всячески мстила нам за то, что мы ее отдали. Любой несчастный случай, любая неприятность были непременно связаны с ней. Билась посуда, ломались стулья и кресла, газон за одну ночь покрылся крапивой и репейником. У мальчика, попытавшегося дернуть ее за волосы, все лицо покрылось фиолетовыми пятнами. Дети, даже те, что постарше, стали бояться ее. Она могла часами стоять у окна, как будто действительно ждала кого-то, так терпеливо ждала, и это в неполные три года! Всегда была спокойна, никогда не плакала и не смеялась, не боялась, если ее ругали, и никак не реагировала на ласку. Все сестры были уверены, что она одержима дьяволом! И этот ее черный локон, просто печать Сатаны!
Сестра вновь перекрестилась и продолжила:
— Мы предприняли очередную попытку удочерения. Каюсь, на этот раз хотели просто избавиться от маленького монстра. Ее взял к себе отставной полковник. Человек строгих правил. Сторонник сурового воспитания. Он привел ее через три месяца. По его словам, любая попытка как-то повлиять на ребенка кончалась ничем. Она его игнорировала. Он мог запереть ее в комнате и через полчаса найти в саду, при этом окна и двери оставались закрытыми на ключ. Когда он попытался отшлепать непоседу, у него просто отнялась рука. Но последней каплей стал потоп в его доме. Из-под пола стал бить фонтан воды высотою в метр.
Сейчас девочка опять в семье. Я отдала ее месяц назад и с ужасом жду, когда ее вернут назад. Надо было сразу после второго возвращения настоять на вызове экзорциста, но отец Джон запретил. Он считает, что ребенок должен подрасти. Ее душа просто не выдержит вмешательства.
Я не случайно спросила об обстоятельствах смерти вашей сестры и отце девочки. Я надеялась, что это прольет хоть какой-то свет на все эти ужасные случаи. Но коль скоро мать ребенка, слава Богу, ушла в мир иной упокоенной, да и сама девочка приняла таинство крещения, сразу после поступления к нам, без происшествий, я не знаю, что и думать. Не мог же Отец зла поселиться в ее душе в нашем заведении Божьем? Ужасно, что он находит своих слуг среди самых невинных.
Монахиня прижала платок к совершенно сухим глазам. А я печально покивал головой.
— Спасибо вам за правдивый рассказ. Это просто ужасно! Я чувствовал, что мне необходимо отыскать мою племянницу, и оказался прав. Поверьте, я найду способ вырвать ее из лап Гонителя человеческого и вернуть в стадо смиренных овец Божих.
Выслушав ответные причитания заметно повеселевшей сестры Марии, я передал ей конверт с пожертвованием и заручился клятвенными заверениями немедленно уведомить меня, как только моя племянница переступит порог этого дома. Уж в это я поверил сразу; никто не будет держать ее здесь дольше необходимого.
Выйдя из здания приюта, я остановился у памятного вяза и задумался.
Девочку ни в коем случае нельзя оставлять среди магглов. Ее магия просыпается слишком быстро. Гораздо быстрее, чем это обычно бывает у детей даже чистокровных волшебников. Хотя, учитывая ее происхождение, это и не удивительно. Еще год, от силы полтора, и это будет очевидно. Очень скоро Дамблдор — а ничто выходящее за рамки не оставалось без его внимания — заинтересуется необычным ребенком. Ведь нашел он в таком же приюте маленького Тома Реддла. А догадаться об истинной магии девочки при личной встрече ему не составит труда. Остается придумать, как скрыть маленькую сиду-полукровку от зорких глаз директора в подземельях Хогвартса. Практически невозможно, но иного выхода у меня нет. И я найду этот способ. Ведь смог же я невольно запечатать ее след даже от Снежных эльфов! Но нужно решать проблемы по мере их поступления, а значит, надо сначала забрать ребенка.
*
Мое условно-досрочное освобождение из Азкабана произошло спустя четыре с половиной месяца после памятного визита Алозары. Почему-то я был практически уверен в грядущем визите Дамблдора. Наш дорогой директор не привык отказываться от своих планов. А на меня у него определенно были свои виды. Первое сражение принесло победу Светлым силам, но война еще не закончилась, я ни на секунду не верил полной капитуляции Темного Лорда. А значит, потерять не выявленного шпиона, пусть и со строптивым характером, Альбусу пока не с руки. Вот промариновать его какое-то время в застенках, чтобы спеси поубавилось, а также для приобретения необходимого алиби для стана противника, это как раз в духе Пресветлого интригана. А значит, мне оставалось набраться терпения и ждать.
Как оказалось, я был совершенно прав. День уже клонился к вечеру, когда легкий скрип двери оповестил меня о визите посетителя. Я как раз
