Он замолчал, и Марти пришлось закончить за него:
— Забыл совсем.
Томми — мысленно она снова звала его Томми, хоть он мало напоминал себя прежнего, — медленно кивнул.
— Совсем. Даже не представлял, как много ты для меня значила.
Его слова неприятно царапнули. Не представлял? Когда носил ей цветы, говорил, что любит, когда просидел два дня у ее кровати, — не представлял?
Или все из-за того, что он сказал «значила». В прошлом значила…
— Дело не во мне, — выговорила Марти, сглотнув вставшую комом в горле обиду. — Ты помнил ранение, но забыл, что тебя вылечили. Потому и… Я просто вернула все.
Но рад ли он этому? Быть может, предпочел бы и дальше спать.
— Но почему вы забыли? — снова вмешался Адам. — Вы сказали, что догадываетесь.
Томми ответил не ему — Марти.
— Моей матери следовало уехать тогда, — сказал, глядя ей в глаза. — Сразу. Я должен был сказать ей это, но мне казалось, что у меня получится изменить ее мнение, что она поймет. Не нужно было… Встречаться с ней, объяснять что-то, есть еду, которую она заказывала, пить чай… У него был странный вкус. Но у дорогих чаев с экзотическими добавками нередко бывает странный вкус, и чем страннее, тем они дороже…
— Ты думаешь, она что-то…
— Возможно, ее заставили, — не дал закончить Адам.
Томми усмехнулся. Если бы он действительно был мертвецом и восстал сейчас из могилы, усмехался бы точно так же: зловеще и холодно.
— Все еще верите, что случившееся со мной — продолжение истории заговора, в котором отметились мои родственники? — спросил он Адама.
— Вы же слышали, что я рассказывал Мартине. Мы с сестрой изучили факты, и все говорит о том, что так и есть.
— Это вы говорите. Только вы.
— Но…
— Кролик или утка?
— Что? — с недоумением переспросил Адам.
— Кролик или утка? — повторил Томми. Улыбка мертвеца так и застыла на его губах. — Это было в каком-то журнале. Простенький рисунок: голова утки. Шея, глаза, клюв. Но стоит взглянуть иначе, и клюв превратится в длинные кроличьи уши. Кажется, ерунда. Детская забава. Но знаете, в чем проблема? Тому, кто сразу увидел утку, сложно потом разглядеть кролика.
— Хотите сказать, мы с Амандой ошиблись?
— Вы слишком долго вели утиную охоту и теперь не замечаете торчащих отовсюду кроличьих ушей. Не все в нашей жизни связано с политикой, войнами и заговорами.
— Но зачем такое вашей матери? И как бы ей это удалось? Вы же лорд!
— Зачем? Чтобы я женился на вашей сестре. Или на другой леди, в них, как оказалось, нет недостатка, но я оценил то, что вы не стали рассказывать моей вдове, сколько предложений взаимовыгодного брака получал лорд Стайн от отцов, братьев и самих прекрасных леди.
Марти весть о предложениях не взволновала. А вот то, что Томми назвал ее свой вдовой…
— А как ей удалось… — продолжал он. — Легко. И не без помощи вашего кузена-императора… Любопытно, если бы я женился на леди Аманде, тоже мог бы звать его Алексом?
— На что вы намекаете?! — вспылил Адам.
— Полагаете, мне не разрешили бы? Что ж, я избавился от остатков сожалений по поводу невозможности этого брака. Право обращаться к его величеству по имени было для меня единственным плюсом данного союза, но раз нет…
Марти поморщилась. Томми и прежде нередко шутил, но его шутки не были злыми.
— Объяснитесь, Стайн! — потребовал Адам. Женский голос прозвучал пискляво и неубедительно.
Томми улыбался.
— Он имел в виду неосознанную помощь, — ответила вместо него Марти. — Думаю, после того как нескольких Стайнов уличили в причастности к заговору, император оборвал или ослабил связь всех членов рода с их островом. Поэтому зелье, которое леди Амалия дала Том… Томасу, подействовало сразу и, возможно, эффект был сильнее ожидаемого… Это же было зелье? Твоя мать — не маг, она не могла сама…
Улыбка Томми из злой превратилась в задумчивую.
— Я не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — проговорил он размеренно, точно взвешивал каждое слово. — Не о зелье — о силе императора.
— Я расскажу, — сказала ему Марти. — Потом. Если захочешь.
— Ты веришь, что будет «потом»?
Плохой вопрос. Страшный. Но Марти не пришлось на него отвечать.
— Я не знал, — глухо произнес за ее спиной Адам. — Не знал, что всех Стайнов… И вообще… Императоры давно уже не использовали свою власть над Архипелагом таким образом, и многие лорды забыли о ней. Если бы помнили, то и заговора никакого не было бы. И войны, возможно… Но вы уверены, Томас?
— Я перестал чувствовать Стайн за несколько дней до того, как мать сообщила о смерти дяди и кузенов. Решил, что это из-за перераспределения родовой силы. Только сегодня, услышав ваш рассказ, догадался, что это было, и все встало на свои места.
— А после? Когда вы переехали в столицу, император ведь благоволил вам. Разве связь с островом не восстановилась?
— Спустя некоторое время… Да, кажется.
«Но было уже поздно», — закончила Марти про себя. Томми терял связь с родовым островом дважды: в первый раз по воле императора, во второй — когда из-за зелий, которыми опаивала его мать, перестал контролировать дар, забыл, как им пользоваться, так же как потом забыл Марти.
Неужели леди Амалия действительно думала, что осчастливит сына, украв у него часть жизни?
— Она не думала о его счастье, — прозвучало прямо над ухом, и Марти вздрогнула от неожиданности, но хорошо хоть не вскрикнула. Даже оборачиваться не стала, и без того зная, кого увидит: мужчину с волосами цвета меди, укутанного в длинный багровый плащ.
