— Смогла бы, — подтвердила Джессика. — Потому что она его любит.
— Джо называет это иначе, — хмыкнул пес.
— Какая разница, как она это называет, если она тебя любит? — проворчала девочка с видом «вечно эти взрослые все усложняют».
И была абсолютно права.
— Постойте-ка… — Кен тряхнул головой, заставляя себя отвлечься от приятных, но сейчас неуместных мыслей. — А вы как сюда попали?
Он посмотрел вверх и с удивлением увидел знакомую дыру в потолке. Когда-то в этом месте была толстая балка… Но она рухнула глубоко вниз. И Фаулер должен был. А выяснилось, что упал он с высоты не больше трех ярдов…
— Не знаю, как это вышло, — ответила на вопрос в его взгляде Валери. — Доски, камни… Они буквально поднялись откуда-то снизу и тут же склеились, чтобы тебя поймать. Похоже на магию истиннокровных, но… У острова ведь нет лорда, а тип, который метит на это место, не стал бы помогать.
— И не смог бы, — задумчиво закончил Кен.
— Наверное, Мэнди поняла бы, что тут случилось, но она… — Не договорив, Валери закусила губу.
— Тогда нужно торопиться.
Аманда была совсем плоха, дышала судорожно и прерывисто, но глаза держала широко распахнутыми, точно боялась, что, закрыв, уже не сможет их открыть, и от этого по бледным щекам непрерывными потоками лились слезы.
Понятно было, что сама она не сделает и шагу, придется нести на руках. Кен прикинул вес будущей ноши: будь Аманда в своем теле, вышло бы полегче. Но будь она в своем теле, ее и не пришлось бы никуда нести.
— Джесси, тебе лучше подождать здесь.
Комнатка, в которой Валери устроила подругу, выглядела надежной и рушиться в ближайшее время вроде бы не собиралась.
— Нет. — Девочка замотала головой. — Я пойду с вами.
— Там будет опасно.
— Знаю. Но я не могу… Не могу оставаться одна, понимаешь?
Прорезавшиеся в звонком голосе истеричные нотки заставили Фаулера поморщиться. Но он понимал, да.
— Держись за мной, — сказал со вздохом.
Хотелось верить, что чудеса на их долю еще остались.
— Хорошо. — Джессика серьезно кивнула. — И я… — Она опустила глаза. — Я хотела сказать… Помнишь, ты обещал, что убьешь того, кто… маму?..
— Помню.
— Не надо, — тихо попросила она. — Это не из-за Эдны. Не хочу, чтобы ты стал как они.
— Я был на войне, Джесси, и убил уже немало людей.
— Это другое. Если получится как на войне, то… А если нет, то не надо. Пожалуйста.
— Я постараюсь. — Поддавшись секундному порыву, он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Ты очень похожа на маму. Больше, чем я думал.
— Это плохо?
— Это замечательно.
Кен подумал, что, если они выберутся… Нет, когда они выберутся, он обязательно сходит с Джесси на кладбище. Она ведь не попала на похороны и не смогла попрощаться с Крис…
А сейчас им нужно было в другое место, и Фаулер знал, куда именно: теперь у него был след, который он точно не потеряет. Никогда.
Но значок-амулет на всякий случай прицепил обратно.
Огонь разгорался внутри, в самом сердце, кипящая кровь разливалась по венам, а на коже проступал, расползаясь все шире, рисунок проклятия. Поначалу он был темным, почти черным, а потом вдруг наполнился ярким бирюзовым светом, словно что-то сияющее рвалось наружу из кокона по имени Марти, и она вот-вот лопнет по обозначившимся свечением трещинкам…
Наверное, это было красиво.
А еще больно. Безумно больно.
Но эта боль была силой, той самой, потерянной и, казалось, забытой… И другой силой — огромной, невероятной, неповторимой, — такой, которую Марти прежде в себе не чувствовала, а сейчас, ощутив ее, подумала, что ради подобного готова была бы терпеть эту боль вечно.
Только вечность в ее случае будет слишком коротка, и не стоило тратить ее впустую.
Когда Эдна закричала, Эверет обернулся, но вряд ли успел понять, что произошло. Марти не дала ему времени разобраться, ударила его так же, как его сообщницу — то ли взглядом, то ли мыслью. Просто захотела и ударила так, что доктор выронил нож и отлетел на несколько ярдов от жертвы.
Избавиться от наручников оказалось еще легче. Бушевавшее внутри нее пламя расплавило металл, сделав его мягким и податливым, и Марти оставалось только вытащить руку.
Освободившись, бросилась к Томми.
Ноги подкосились уже на последнем шаге, и она упала на колени именно там, где и так собиралась опуститься на пол.
— Тина, ты…
— Я знаю, — прошептала она пересохшими от жара губами. Поймала в его глазах свое светящееся отражение и улыбнулась. — Знаю. Помолчи.
Ей нужно было сосредоточиться. Унять хотя бы на миг захвативший ее огонь и призвать ту свою прежнюю силу, что позволяла одним касанием останавливать кровотечения и залечивать раны.
Марти прикрыла глаза и накрыла ладонью разрез на плече мужа. Ее руки все еще пылали, и кровь Томми показалась холодной, как вода в горном ручье… Истинная кровь…
— Тина… Тина, хватит…
Она слышала его голос, но не понимала, что он имеет в виду, прося ее остановиться…
— Хватит! — Он дернулся в связывавших его путах. — Оставь себе хоть немного!
Оставить? Себе?
А, он о силе, которой она с ним поделилась. Но силы у нее много. Слишком много для человека, у которого почти не осталось времени, чтобы этой силой воспользоваться.
Была в этом какая-то обидная несправедливость…
Марти позволила огню в груди разгореться снова и выплеснула часть его наружу, сжигая державшие Томми веревки. Затем медленно, чтобы он не заметил, с каким трудом дается ей каждое движение, поднялась на ноги.
— Нужно уходить.
— Ты…
— Я знаю, — повторила она. — Это не важно. Пойдем отсюда.
Ей хотелось успеть выйти из этого дома-подземелья на поверхность, туда, где в полную мощь разгулялся шторм, где
