— Видела. — Джо кивнула на свернутую газету, затесавшуюся среди разложенных на столе книг. — Адам купил. Но еще не читала. Рекомендуешь?
— Первая полоса, не пропустишь.
Он купил газету просто по привычке сразу же, как вернулся в город. Собирался заскочить в участок, но, ознакомившись со свежей прессой, решил, что встречу с шефом лучше отложить до завтра. А если получится, то до следующей недели.
— Да уж. — Джо сморщила нос. — Вэнди разошлась не на шутку. «Шеф Раннер не справляется», «Куда смотрит Раннер?», «Возможно, полиции Карго-Верде нужен новый начальник»… Крепко она на него взъелась. Но есть и хорошая сторона.
Джоан Гарнет во всем умела находить хорошую сторону. Относительно хорошую.
— Если бы это писала не бывшая подружка Раннера, а твоя, было бы хуже, — выдала она. — «Лейтенант Фаулер не справляется, давайте принесем его в жертву морским богам и попросим у них защиты, раз уж полиция не может нам ее обеспечить»… А?
Фаулер страдальчески вздохнул:
— Поверь, Раннер и сам догадается, кого принести в жертву. Вот какого он связался с этой Вэнди?
— Предлагаешь законодательно запретить полицейским и чиновникам спать с газетчиками?
— Было бы неплохо. Теперь эта обиженная дура не уймется.
— Почему сразу «дура»? — усмехнулась Джо. — Статейка занятная. Сенсационная по островным меркам. Не очередной пьянчуга в сортире утоп — целый маньяк у нас тут.
— Маньяк, ага, — зло подтвердил лейтенант. — Цирюльник. Где она откопала этого цирюльника? Видимо, там, где пьяницы топятся!
— А мне нравится. Цирюльники раньше практиковали кровопускание, так что и с фантазией и с логикой у Вэнди полный порядок. И звучит ничуть не хуже, чем Антенский мясник или Вилопский потрошитель. Даже как-то интеллигентнее. Цирюльник с Карго-Верде… Неплохо ведь? Мне интереснее, где Вэнди взяла фотографии?
— Понятия не имею. — Фаулер непроизвольно похлопал себя по карману, в котором лежали такие же снимки, что красовались на первой полосе «Маяка». — Но Раннер найдет виноватого, не сомневайся.
У них с шефом и без того отношения не слишком гладкие. Фаулер сам виноват. В первый год после войны, когда вернулся на остров, не сумел сразу приспособиться к законам мирного времени. Где-то что-то превысил… Однажды — очень сильно, и, если бы на Карго-Верде были другие спецы по правонарушениям с использованием магии, Раннер еще тогда написал бы рапорт…
— Все будет хорошо, — обнадеживающе улыбнулась Джо. — Разберешься с этим делом, и Вэнди сочинит о тебе хвалебную статью на три разворота. Раннер слюной захлебнется. Лучше расскажи, что узнал в лечебнице.
Рассказ много времени не занял. Периметр охраняется, пациенты под присмотром, выход-вход — строго по записи.
— Значит, ничего? — огорчилась Джо.
— Не совсем. Помнишь, я рассказывал о защите в лечебнице? Среди пациентов есть маги, поэтому там установлены глушилки, а самим больным вводят химические блокаторы… Мне кажется, я сегодня видел таких… блокированных… Даже не понял, кто из них, но это было похоже… Не совсем, но чем-то похоже на наш след. Тот, что на трупах, обрывочный такой…
Как и его объяснения. Но Джо всегда понимала с полуслова.
— Хочешь сказать, мы не смогли распознать след, потому что его оставил маг с заблокированными, а вернее — приглушенными способностями? — сформулировала она. — Стоит проверить. И если психи под контролем, мы возвращаемся к детишкам… Так?
— Да, — признал он нехотя. На войне приходилось видеть всякое, но думать, что совсем молодые ребята, росшие на мирном острове, способны на такие зверства, было неприятно. Как будто лично он, Кеннет Фаулер, сделал что-то не то. Или не сделал. — В городе всего трое с ограничителями, если не ошибаюсь.
Как правило, потенциальных магов и ведьм выявляли в десять — двенадцать лет. Случалось, раньше. Случалось, позже. Некоторые исследователи связывали проявление способностей с началом полового созревания. Другие, из приверженцев теории разумности магии, отталкивались от понятия этой самой разумности: мол, сила не дается тем, кто еще не дорос до того, чтобы ею управлять. А у государственной системы контроля имелся собственный взгляд. Не важно, когда проявились способности, но по закону пользоваться ими в полной мере можно было только по достижении девятнадцати лет и после сдачи в специальной комиссии тестов на устойчивость и самоконтроль. До этого возраста юные одаренные носили ограничители и постигали основы основ. Если выдерживали итоговое испытание — продолжали учебу или, в тех случаях, когда сила дара была невелика, возвращались к обычной жизни. Если заваливали экзамен, ограничители сменялись печатями…
— Трое, — подтвердила Джо. — Бесси Миллер всего одиннадцать, и на лето ее отправляют к родне на материк. Остаются Роджер Кирк и Люси Адамс. Ему семнадцать, ей — почти восемнадцать. Оба должны быть сейчас на острове.
— Несовершеннолетние. Придется договариваться с Райнером и вызывать их повесткой вместе с родителями.
— Тебе нужна эта головная боль?
— А какие есть варианты?
— Мол.
Он озадаченно сморщил лоб и тут же получил по голове увесистой книжкой.
— Мол, Фаулер! — Джо постучала кулаком по лбу. В этот раз — по своему. — Не говори, что тебе память отшибло. Лето. Каникулы. Старшеклассники собираются вечерами у мола. Музыка, танцы, выпивка… Уверена, наша парочка тоже там будет. И если мы, проезжая мимо, остановимся, чтобы узнать, все ли в порядке… Полицейский ты или как? Посмотрим на деток, сравним впечатления…
— Мол, — повторил он. — Сегодня?
— А смысл тянуть?
— Значит, ты поедешь со мной на мол?
— И что тут такого?
Фаулер мстительно усмехнулся, но ответить не успел.
— Здравствуйте, лейтенант, — послышалось из-за стеллажей. — Простите, я не хотел мешать…
— Здравствуй, Адам. Как ты?
— Хорошо, я… — Парень робко покосился на Джо.
— Сегодня можешь быть свободен, — разрешила она.
— Спасибо, я… Я не собирался подслушивать, но… Вы были в лечебнице? — Глаза у него были большие и тревожные, такие же, как у сестры. — Вы, случайно, не видели…
— Видел, — кивнул Фаулер. — Поговорить не получилось, но, мне кажется, у миз Вивиен все в порядке.
Адам ответил неуверенной улыбкой.
— Если бы я знал, что вы туда собираетесь, то я… если бы миз Гарнет разрешила…
Джо закатила глаза.
— Завтра, — выдохнула тяжело. В
