«А я? Я — дохлая?» — подумала она, поняв, что в нее тоже тыкают палочкой. Палочку сжимала тонкая рука, но чья — не разобрать. Марти и собственное имя, повторяемое настойчивым шепотом, разбирала с трудом.
— Мартина… Мартина! Да очнитесь же…
Палочка, а вернее, тонкая длинная ветка толкала ее в плечо, в грудь, несколько раз задела по носу. Того и гляди, в глаз попадет!
— Хватит, — хрипло попросила Марти и попыталась увернуться от нового тычка. Получилось только перекатиться с отлежанного бока на спину.
Тело ломило, а в глазах все еще было темно.
Хотя нет, не в глазах. Вокруг темно. Неровного мерцающего света, пробивавшегося откуда-то издалека, едва хватало, чтобы разглядеть справа от себя толстую решетку, через которую и тянулась рука с палочкой.
«Почему это не может оказаться сном?» — подумалось с грустью, но в следующий же миг Марти встряхнулась и отогнала нелепое желание. Сон? Нет уж, пусть будет явью. Пусть решетки и холодный земляной пол под спиной. Только бы все случившееся до того, как она попала в это мрачное место, тоже было реальностью.
— Томми, — позвала она с надеждой. — Томми!
— Не знаю, тут ли он, — ответил знакомый женский голос. — С другой стороны от вас, кажется, еще одна камера. Посмотрите там…
Пришлось опять повернуться на бок, чтобы после встать на четвереньки и поползти в сторону, противоположную той, откуда слышался голос.
Снова решетка. За ней — никого. Или?..
Марти всматривалась в темноту, пока слезы не потекли по щекам. Часть камеры скрывала стена, но, если Томми бросили там, до него даже палочкой не дотянуться.
Она попробовала подняться на ноги, но усилившееся головокружение заставило снова опуститься на пол и передвигаться уже испытанным способом — на четвереньках.
— Не вижу… — вздохнула Марти, вернувшись к Вивиен. Глаза немного привыкли к темноте, и теперь было видно не только руку, но и ее лицо за решеткой. — И не помню ничего. Как мы тут оказались? Как вы?..
— Сестра Мэри обо мне позаботилась, как ее и просили, — прозвучало с горькой усмешкой. — Моя оплошность. Слишком сосредоточилась на том, что вы с Эверетом обсуждали в кабинете, и позволила вогнать себе в плечо конскую дозу транквилизатора.
Марти недоверчиво поморщилась:
— На истиннокровных не действуют транквилизаторы.
— Некоторые действуют, особенно в сочетании с химическими блокаторами магии. Хм… Наверное, следовало сначала спросить, с чего вы взяли, что я принадлежу к истиннокровным?
Запоздавший вопрос был задан совершенно будничным тоном, и Марти так же буднично ответила:
— Видела фотографию в газете, в сообщении о помолвке. Там было написано «леди», а для незамужней женщины это не могло быть титулом учтивости, полученным после брака с лордом.
— Надо же, фотография… Мне казалось, сходства с газетными снимками почти не осталось.
— Так и есть. Другая мимика, отсутствие макияжа — это очень меняет. Но у меня хорошая память на мелкие детали.
Не хотелось признаваться, как долго и придирчиво она рассматривала лицо новой невесты Томми, думая, чем эта незнакомая девушка лучше ее, кроме того что она — урожденная леди.
— Так как к вам теперь обращаться? — спросила Марти, решив окончательно разобраться с вопросами установления личности. — Вивиен? Аманда? Или лучше… Адам?
Лицо за решеткой заметно вытянулось. Простым удивлением подобную мину не объяснить.
— Вы… Но как?!
Марти невесело хмыкнула: вот бы и все остальное решалось так же легко.
— Это несложно, когда знаешь, что подобная вероятность существует. Я ведь целительница. В прошлом, к сожалению, но я училась в университете на курсе для одаренных. Магическим аспектам многоплодной беременности была посвящена отдельная лекция, а один мой сокурсник буквально бредил темой сообщающихся энергетических и ментальных потоков у монозиготных близнецов. У него был брат-близнец, да, и он мечтал, что они смогут достичь подобного уровня связи. Но ведь это развивается в раннем детстве, да? Точнее, по мнению исследователей, в раннем детстве многие идентичные близнецы способны меняться сознанием, или душой, как это называют храмовники. Дети сами не осознают, как их разум перемещается из тела в тело, а родители корят себя за то, что никак не научатся отличать Бена от Билла. Однако годам к трем-четырем, как правило, происходит закрепление… — Она осеклась и прикрыла рот ладонью. — Простите, — выдохнула тяжело. — Цитирую тут учебники, когда нужно… Не знаю, что нужно…
— Я тоже не знаю, — сказал Адам. Марти решила, что лучше воспринимать его как Адама, независимо от того, в чьем он сейчас теле и каким голосом говорит. — Выйти отсюда в ближайшее время у нас вряд ли получится, я не справлюсь с замками, пока блокаторы действуют. А сообщающиеся потоки — интересная тема, разве нет? За всю историю империи достоверно известно о существовании всего четырнадцати подобных пар, а наш с Мэнди случай вообще называют уникальным… Те, кому о нем известно, разумеется.
— Потому что совместимость потоков возможна только у монозиготных близнецов — однояйцевых, как еще говорят, или идентичных, а они всегда одного пола?
— Да, как-то так.
— Значит, вы с сестрой — монозиготные полуидентичные. Полярные. Случай сам по себе редкий, а уж с абсолютной совместимостью потоков… К тому же у лордов близнецы рождаются чуть ли не раз в тысячелетие. Боюсь представить, сколько ученых мечтают заполучить вас в свои лаборатории.
— Мечтали бы, — поправил Адам, — знай они хотя бы о том, что у леди Аманды есть брат-близнец. Я же мальчик, которого не было, помните?
— Помню. Но вы не рассказали, что это означает.
— Только то, что меня не было. Официально. Когда мы с Мэнди родились, наш отец еще не был женат, а скрыть появление на свет ребенка своей крови не смог бы — слишком многие это почувствовали. Поэтому рождение мальчика, который впоследствии мог оспорить права законных сыновей, его очень расстроило бы. Но, на счастье, вместе с мальчиком родилась девочка, на которую списали изменения в распределении родовой силы. Отец даже признал ее на радостях… Девочку, а не силу, конечно. Сила всегда была при нем…
— А вы?
— А я был
