«Лаири! Как ты могла не взять меня с собой?! Где твоя совесть?!
Родители непреклонны, ждут возвращения сбежавшей дочери. Но мама не удержалась и сама лично положила какие-то вещи. Твой любящий брат, Лен.
p. s.
Не расстраивайся, я знаю, что в душе они гордятся твоим поступком».
Ещё никогда я не получала столь важного для себя послания. И если бы оставалось свободное время, то выбрала что-нибудь из этих обновок. Но вместо этого мы сдвинули коробку к стене, а после отправились в кабачок. Олли и Герда пообещали присоединиться к нам позднее, сославшись на занятость.
Едва вышли из общежития, как стало понятно, что вот-вот пойдёт дождь. Хмурое небо заволокло тяжёлыми тучами, которые двигал усиливающийся ветер. Мы застучали каблучками по мощёной дорожке, стараясь покинуть стены Академии как можно скорее. Но не успели сделать несколько шагов, как нам навстречу попались… Вернер и Монс. Я прикусила губу, сдержав порыв поздороваться. Память немедленно подвинула ту сумму долга, которую я решила отдать Рикарду и всё ещё не выполнила собственного обещания.
И чтобы не чувствовать себя как уж на сковородке, приподняла голову и смело прошла мимо. Кому нужно, узнают. А если нет… Тогда так тому и быть.
А где Рик? С красноволосой красоткой? Неприятное чувство хлестнуло по щекам, но я его откинула, решив не поддаваться. Да мало ли где может находиться черноглазый? Герда с Олли тоже не с нами, но это не означает, что они с кем-то встречаются. Или…
— Видела? — с приглушённым восторгом произнесла Нанрис, едва драконы отошли на достаточное расстояние.
— Нет. — Сознаваться я не собиралась. На всякий случай. — А что?
— Такие мужчины! — прищёлкнула языком орчанка. — Не мелкие, а разворот плеч? Хотела бы я полетать вместе с ними!
— А как же Повелитель орков?
— Повелитель…
Эх и зачем я про него вспомнила? Огонёк в глазах собеседницы погас, сменившись затаённой болью. Но Нанрис явно не из тех, кто плывёт по течению. Её слова подтвердили моё мнение.
— Я сегодня думала всю ночь о нас, обо мне отдельно, о тебе… И знаешь, сомневаюсь, что сейчас рядом с Шагратом нет какой-нибудь смазливой орчанки или эльфийки, — девушка покосилась на меня. Но я промолчала, ожидая её дальнейших откровений.
Идти, быстро перебирая ногами, прислушиваться и при этом, стараясь не упасть, было несложно. Ну а что я могла сказать в ответ? Поддакнуть, тем самым наступить на больную зелёную мозоль? Нанрис не дура, сама всё прекрасно понимает.
— И что будешь делать?
Самый простой вопрос. Вроде бы ты тут, с собеседником, весь внимание. Но точно не влияешь на его решение. Хотя, признаться, мои личные антипатии к бабникам неискоренимы.
— А ничего, — орчанка упрямо тряхнула головой. Косички нервно дёрнулись, рассыпавшись по плечам. — Пока доучусь. А там будь что будет. Вот ты не пошла за него замуж. А почему?
— Нет, — растерянно повторила я, не зная, к чему это сравнение. — Я ведь не орчанка. И подобные нравы мне точно чужды. Делить мужа с другим…да пусть они оба топают лесом и всё мимо!
— Вот! А у меня бабка человек. Поэтому я тоже имею право показать характер и потребовать мужа в единоличное пользование. Как ты думаешь?
— Вполне! — поддержала я подругу. До кабачка дядюшки Фергуса оставалось совсем недалеко, и я уже видела рыжую косу Тирона, скрывшуюся за дверью заведения.
— Твой однокурсник? — поинтересовалась орчанка глядя на эльфа. А тот, не будь простофилей, подмигнул нам обеим и плотненько прикрыл за собой дверь.
— Каков нахал, а! — возмутилась орчанка, поднимаясь по ступеням кабачка.
— Не то чтобы совсем наглец, но гад обаятельный, — я улыбнулась. Рыжий был пройдохой, это верно. Но ведь очень приятный в общении, подери его русалки за ногу!
Как полагается, приподнятое настроение посетило нас, стоило попасть в ту часть кабачка, где царили повара. Кастрюльки, продукты, белые халатики, весы… всё говорило об основательности хозяина и исправной службе подчинённых. Даже госпожа Фергус при рюшечках смотрелась очень перспективно и солидно. Шутка ли сказать, ткани на фартуки, чепцы и платочки куплено по три серебряных талера за рулон!
Мы с Нанрис прямиком направились на кухню, нацепив поверх своих одежд белоснежные коротенькие фартуки. Накрахмаленные косынки хрустели, обращая на себя внимание и прибавляя владельцу кабачка значимость и солидность. Я не привыкла работать подобным образом, но царящая вокруг атмосфера вдохновляла и давала разнообразие. Мой работодатель был в курсе, что я использую некую иллюзию для выхода в зал (о перстне ни слова!). А потому никто не сопоставлял какую-то там девчонку с новенькой подавальщицей. Владельцам было не до того, чтобы сличать каждый сантиметр мордашки временной прислуги.
— Хотите плов? Он у нас чудесный! — рекламировала я, имитируя лучшего повара Иларии. — Бисквиты? Помилуйте, кто же заказывает сладкое без ликёра? Хотите шоколад и виски? Мой совет, шарик крем-брюле украсит любой ваш выбор, а уж на вкус…
Я крутилась как белка в колесе с той лишь разницей, что ей деваться было некуда, а мне приходилось это делать. Деньги не сыпались на голову принцессе эльфов. Кто-кто, а я в этом убедилась сполна. В какой-то момент перестала осознавать, что делаю и для кого. Подойти, забрать заказ, сообщить его на кухню, забрать готовое, подать клиенту, проследить за оплатой…Адептов в кабачке было много, словно завтра не учебный день, а входной, причём самый последний. С одной стороны, это безумно нравилось, с другой, я уставала.
— Детка, если ты пошевелишься с заказом, — чья-то наглая рука легла за мою талию, — то медяк твой, будь уверена.
Я обернулась. С нарастающим возмущением заметила Тирона. Детка? Мне? А не обнаглел ли рыжий? С чувством оскорблённой невинности водрузила перед эльфом и его компанией поднос с жареной картошкой и луком. Что за личности подозрительные? Сплошь ушастые, тёмные и светлые…
— Красавица, как твоё имя, напомни? — елейным голоском произнёс тот, кого ещё днём я считала другом. Поднос опасливо качнулся в близости от дурной головы пройдохи, но от мер повышенного воздействия я всё же воздержалась. Наоборот, улыбнулась и произнесла прямо в ухо недотёпе:
— Не много ли чести, рыжий?! — Гаркнула так, что у нормального эльфа давно бы уши вернулись в трубочку, да так и остались. В целях самосохранения.
А этот ничего. Потряс головой, поковырял в ухе пальцем и с усмешкой отозвался:
— И где справедливость, а? Я её ищу, с ног сбился, а она в передничке рассекает, подносом угрожает. Кто мне молоко за вредность выдаст? С кого спросить?
Я опасливо оглянулась. Собутыльники (пардон, собеседники) рыжего беседовали задушевно о каких-то налогах. А мой одногруппник сидел, ни во что не встревал, лишь хитро улыбался. И виделся во всем этом глубокий смысл. Как будто рыжий заранее знал, что именно
