Для семьи жреца, особенно его сыновей, охота на вепря — нечто вроде ритуала. Обязательное мероприятие, проводящееся как минимум раз в год.
— Уверена, что все еще хочешь принять участие? — интересуется Хэл.
Видимо, весь ужас перед вепрем отобразился у меня на лице. Уж если на картине животное выглядит устрашающе, то каково будет столкнуться с ним в реальности? Одни нижние клыки чего стоят: белые и острые, точно сабли.
— Да, — киваю и через силу улыбаюсь. — Только к горам мы с Мурзиком не полетим. Оставим это занятие храбрым рейнам. Сами же погуляем подальше.
— Обещаю оправдать твое доверие, — горделиво вскидывает голову Хэл. Кажется, мое замечание нашло в нем отклик. — Завтра же накормлю тебя отменным окороком. А шкуру можем постелить возле кровати, чтобы во время дождей у тебя не мерзли пяточки.
Боже, каким милым он может быть. Пожалуй, такими темпами мы сблизимся быстрее, чем я могла предположить.
На охоту выезжаем ранним утром, едва успев позавтракать. К счастью, я — не единственная сати в процессии. Клира тоже отправляется с нами, но не на боевом коте, а на грузовой карете. Распорядительница пирамиды отвечает за провизию и вещи охотников.
Мы с Мурзиком помогаем разбить импровизированный лагерь возле подножия гор, а после отправляемся на прогулку. Носимся над верхушками многометровых хвойных деревьев, радуемся свободе и друг другу. И лишь изредка поглядываем в сторону гор.
— Надеюсь, там все в порядке, — замечаю я.
Удивительно, но я переживаю за Хэла. И не только за него: Бэл, Виллин и даже Инке теперь мои родственники. И они мне гораздо ближе, чем Ферино.
— Мя-у-уф!.. — замечает Мурзик и резко дергается в сторону.
— Что такое!.. — беспокоюсь я.
Прослеживаю за его взглядом. Замечаю две темные точки, отделившиеся от гор. Они все увеличиваются в размерах, и вскоре я понимаю, что это Виллин преследует добычу — не слишком крупного, но явно проворного вепря.
— Нам стоит посторониться!.. — предупреждаю кота и отвожу в сторону, ласково почесываю за ухом, успокаивая и одновременно удерживая от опрометчивых поступков. Котик еще подросток, рвется в бой.
— Мы обещали Хэлу не вмешиваться, — предупреждаю я.
— Мяф… — обиженно опускает морду Мурзик.
Но вот случается то, что заставляет меня забыть об обещании. Вепрь резко разворачивается, и теперь уже Виллин из преследователя превращается в жертву. Бросает длинное копье, но промахивается. Металлический наконечник скользит по шкуре зверя, не оставляя даже царапины.
— Черт бы побрал их правила!.. — сержусь я.
По условиям охоты рейнам запрещено использовать магическое оружие. Только то, которым охотились предки и предки их предков.
Вепрь настигает Виллина. А тот, вместо того чтобы помчаться к горам, под защиту отца и братьев, решает встретить противника лицом к лицу. Самонадеянный мальчишка! Кулаками он, что ли, собирается отбиваться от вепря?..
— Отходи! — ору я, забыв о конспирации и обещании не лезть на рожон. — Виллин, лети к горам, немедленно!
Вепрь замечает нового противника, косит красными от гнева глазами и направляется в мою стону. Напрасно орет Виллин, требуя зверя вернуться и не трогать сати.
— Копье! — вспоминаю я.
Заставляю Мурзика пулей метнуться к тому месту, где упало оружие Виллина. Хватаюсь за древко, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Странно, но рука моя тверда как никогда. Ни дрожи, ни страха. Нет, я все еще не хочу убивать вепря, но не могу не защищаться.
— Убирайся! — рычу и выставляю копье перед собой.
Вепрь несколько секунд колеблется, но все же не решается напасть. Вместо этого возвращается к Виллину.
— Ты почему не улетел?! — недоумеваю я. — Мог бы успеть попросить помощи!..
— Рейн не может оставить сати! — горделиво объявляет Виллин. А сам заметно бледнеет.
На раздумья нет времени. Куда там Хэл приказывал наносить удар? Под левую лопатку?..
Подлетаю к зверю, прицеливаюсь, пока он занят Виллином. Копье явно рассчитано не на худенькую женскую руку, но другой у меня нет. Замахиваюсь и выпускаю орудие из рук. Оно впивается в бок вепря, и тот дико визжит. Бросается на меня, словно не замечая торчащего из тела копья.
— Тамани, беги! — орет Виллин.
Последнее, что помню, дикую боль в руке, которой прикрываю голову. И крик Хэла. В голосе его смешиваются ярость и боль.
Оскаленная пасть вепря сочится слюной. Зубы остры, что лезвия ножей. Еще секунда, и зверь проглотит целиком. Даже косточками не поперхнется.
— Нет!.. — кричу ошалело. — Брысь, кабан-переросток!
Мурзик летит так, словно все это время скрывал под хвостом реактивный двигатель. И все же вепрь не отстает.
Но Хэл на своем летуне оказывается проворней. Целится и одним ударом заставляет вепря забыть о погоне. Вепрь камнем падает вниз, а меня начинает трясти, точно в лихорадке.
— Все хорошо, — успокаивает Хэл. — Самое страшное позади.
Пересаживает меня на своего кота и летит к пирамиде. На руках доносит до спальни, вызывает Анри. Он обрабатывает рану магически, накладывает на руку повязку. Спрашивает, не нужно ли меня усыпить.
— Он, нет, только не это! — отказываюсь я. — Кажется, я еще от прошлого магического сна отошла не до конца.
Пожелав хорошего отдыха, Анри кланяется Хэлу и удаляется. Не забыв предупредить, что вечером обязательно придет проведать и сменить повязку.
— Признаться, твой сегодняшний поступок сразил меня наповал, — признается Хэл, когда остаемся в спальне вдвоем. — Я недооценил твою…
— Глупость? — уточняю я, осторожно касаясь повязки. — Только сумасшедшая кинется на вепря, не имея должной подготовки и опыта.
— Отвагу! — возражает он. — Только благодаря тебе жив Виллин. Я видел, как вепрь напал на него безоружного. Другая сати сбежала бы без оглядки. Но ты прирожденный воин, готовый сражаться за других, не думая о себе. Мне бы с десяток таких, можно было не бояться нападений из-за моря и разгонять враждующих магов и механиков одним взмахом руки.
Похвалы мужа льются в мои уши сладчайшей музыкой. Кажется, этот момент окончательно сблизил нас. Наконец-то Хэл осознал, что женщины нужны не только для того, чтобы готовить еду, дарить удовольствие и рожать детей. Можно сказать, я поколебала представления Хэла о сати.
— Так набери себе женский отряд, — полусерьезно предлагаю и играю бровями. — Если что, я первая кандидатура. Вот только рука заживет…
Снова касаюсь повязки и морщусь. М-да, был бы мозг, случилось бы сотрясение. А так — небольшая шишка на голове, да рука укушена.
Хэл присаживается рядом, всматривается в глаза. На лице его отражается такая забота, что у меня ком подкатывает к горлу. Позабыв о гордости и желании держаться как можно дальше и как можно дольше, прислоняюсь головой к его груди. В мерном биении его сердца нахожу успокоение. Кажется, даже шишка на голове перестает о себе напоминать. Такой вот обезболивающий эффект обнаруживается у моего мужа.
— Уверена в своем лекаре? — спрашивает Хэл, обнимая обеими руками. Целует в макушку — так привычно, будто делал это всегда. — Может, стоит позвать Мируна? Лекарь Инке многое знает о своем деле.
— Анри
