Хотела хоррора — на тебе. В этом мире любое мое безумное желание исполнялось немедленно. Над головой раздалось протяжное и гулкое: «Хкууу-хуу-ху-хууу», громко хлопнули крылья. Я взглянула вверх и тут же брякнулась на землю, прикинувшись неприметной кочкой. Сильно трясущейся и подвывающей от страха кочкой. Шапки подсолнухов заслоняли обзор, но даже сквозь небольшие щелочки проглядывали гигантские тела кружащих в воздухе птиц.
Страшась поднять взгляд, я наблюдала за тенями, что ползли по подстилке из клевера. Как черные мазки на нежно-розовом ковре, они манили и вместе с тем пугали. Мне так и хотелось, как страусу, засунуть в него голову, оставив снаружи лишь пятую точку. Хотела она приключение — пусть получает, остальные части тела ни при чем.
Я протянула руку и сорвала листик клевера. И — о, чудо! — он оказался четырехпластинчатым.
— Да уж, счастья у меня «полные колготки», — буркнула я.
Но листик съела. Потянулась за следующим. Потом за еще одним.
— Так нечестно, — протянула я. Все листики были «счастливыми». — Может, тут у них все наоборот, как в чудесной стране Алисы?
Я долго шарила ладонями по клеверу, но так и не нашла обычного, трехпластинчатого листочка. Занятая делом, не сразу заметила, как гигантские птицы улетели. А когда поняла, что путь свободен, вскочила на ноги и побежала вперед, больше не оглядываясь по сторонам.
Чтобы спустя десяток минут упереться ладонями в похожее на пластик покрытие. Я, как муха, с размаху впечаталась в неожиданно возникшее на пути препятствие. И не сразу сообразила, что произошло.
Отойдя от первого шока, я отлипла от стены и отступила назад. Прозрачное покрытие изнутри сильно запотело, но мое тело оставило неплохое «окно», сквозь которое можно было выглянуть наружу.
— Нет, это не мой мир, — сдавленно прошептала я, продолжая отступать. — Не хочу! Не надо…
Ка снова ошиблась в произношении слов. Не Капула — Купол. И это не просто название дикого поселения. А сама его суть. Защитное покрытие от внешнего мира и его губительного воздействия.
Сквозь окно на меня смотрел пустыми глазницами давно погибший мир. Безжизненный и мрачный. Потрескавшаяся земля, остовы разрушенных зданий, вывороченных с корнем деревьев. Все это обернулось камнем и застыло в вечности. Возможно, здесь уже никогда не возродится жизнь.
Что произошло тут? Великая катастрофа или мировая война? Нападение пришельцев? Впрочем, важно ли это…
Такие картины я уже видела, когда училась в институте. Когда мы изучали ядерные взрывы и их последствия и просматривали фотографии Хиросимы и Нагасаки. Только тут поработало что-то в десятки, а то и сотни раз мощнее. Возможно, вовсе не радиация, а нечто сходное по воздействию. Черная магия? Да кто ж ее разберет…
«Мир погиб, давно» — вспомнились мне слова Ма. Тогда они показались мне бредом сумасшедшей варварки. Теперь же — непреложной истиной. Куда бы меня ни занесло, единственная возможность выжить — поладить с дикарями. Урвать для себя кусочек их «бункера», райского островка посереди безжизненной пустыни. Бежать просто некуда.
Мои ноги словно вросли в почву, а глаза прилипли к «окну». Я все смотрела и не могла оторвать взгляд от пугающего зрелища. И только подозрительное шуршание подсолнухов вывело меня из состояния шока.
Шорохи сменились треском и подпрыгиванием земли под тяжелой поступью. Послышался душераздирающий свист и скрежет.
— Хотела музыки — получи, корова, плетку, — только и успела гаркнуть я.
Жалобно скрипнув, подсолнухи расступились и пропустили вперед Калки. Гигантскую бабищу с раздувшимся, как у беременной, брюхом и обвислой грудью. Росту в ней было три меня, не меньше. Бочкообразное тело крепко стояло на массивных и согнутых, как у лягушки, ногах. Одна пара рук заканчивалась грейферными ковшами, как у экскаватора, а вторая — перепончатыми лапками. На приплюснутой голове красовалась корона в виде солнца с тремя лучами. Вытаращенные зенки полыхали красными огнями. Кожа отливала бронзой в лучах заката.
Желание бить в бубен и петь молитвы мгновенно угасло, стоило мне воочию увидеть местную богиню. Такой страшилище не то, что поклоняться, плюнуть вслед страшно.
Шея Калки подозрительно хрустнула, голова повернулась, и красные зрачки просканировали меня насквозь. Верхние конечности приподнялись и клацнули.
— Вы не волнуйтесь, — мой голос подрагивал от страха. — Я уже ухожу. А семечки ваши я того, не щелкала. Не ешьте меня, пожа-а-алуйста…
Я сделала глаза, как у кота в мультике, и молитвенно сложила ручки. Для убедительности тюкнулась лбом о землю. Убежать от этой махины, все равно, что от разряда тока.
Но мой лебезящий тон и смиренная поза не разжалобили Калки. Ковш потянулся ко мне, грозно оскалив хищную пасть.
И тут я неожиданно вспомнила, что утюг в пещере не выключила. Вернее, что жить хочу до безобразия. Тяжесть в ногах тотчас испарилась, а за спиной выросли крылья. Была не была.
Припустила я так, что пятки не то, что сверкали — перемигивали, как лампочки на новогодней елке. В ушах свистел воздух, а пульс стучал в висках, как отбойный молоток. Подсолнухи слились в единую оранжево-зеленую массу, и вскоре я перестала различать, где небо, а где земля. Мне чудилось, что я уже несусь по воздуху, левитируя над поверхностью. А следом за мной на крыльях сумрака скачет безумная гигантская баба с четырьмя руками. И щелкает, щелкает зубами возле самого моего затылка.
Подсолнухи кончились, а мой запал — нет. Не знаю, как далеко бы я умчалась, если не наткнулась на новое препятствие. Из леса навстречу мне вывернул громадный белый таракан с седоком на спине. На довольно широких плечах наездника красовалась сероватая шкура, зажатое в руке копье угрожающе покачивалось в такт шагам «лошадки».
Я застыла на месте и заорала от испуга и неожиданности. Вместо головы у варвара на плечах лежал гигантский череп, оскалившийся рядом блестящих зубов. Это ж надо было удрать от одного чудища, чтобы попасть в лапы к другому.
Но, как и в первый раз, оцепенение быстро прошло, и я снова пустилась в бега. Вот только куда бежать, не знала: в подсолнухах — Калки, а в лесу — этот, зверомордый.
Петляя, как заяц, я рванула в самые заросли лопухов, надеясь спрятаться там от погони. Но ездовой таракан оказался на редкость проворным, а его хозяин — слишком зорким для человека. Сильная рука наездника перехватила меня на бегу и подняла в воздух.
— Куда бежишь, Калки тебя раздери! — взревел череп человеческим голосом. — Ночь скоро, а ты не спряталась.
— Сам дурак, — буркнула я, вырываясь из цепких объятий. — Как мне добраться до дома, если ты меня держишь?
Череп рассмеялся и остановил «скакуна». Спрыгнул сам и стянул меня вниз.
— Покажи, в какой стороне твой дом? — попросил он. — Ты из отшельников? Понимаешь, чего у тебя
