Я скосил глаза на петлю. Пора.
— Если сама не попросишь остаться.
Склеп наполнился мелодичным смехом Лантаареи, яростным воплем Кархана и шипением исчезающей петли. Правда, теперь она на моей шее до исполнения клятвы, невидимая и прочная.
— Что ты натворил! — подвывал учитель. — Что ты наделал?! Ты нас всех погубил, недоумок!
— А теперь меняй облик и желательно сделай себя полегче, — я покрутил шеей, с недовольством ощущая удавку. — Мне несподручно тащить тяжелый талмуд.
— Петля клятвы не дает мне сменить облик, — пропела Лантаарея. — Она закреплена на этом теле, так что… Я останусь такой до ее исполнения. Теперь я лишь человек. И пойду с тобой, мой повелитель.
Я издал стон, вот самый натуральный стон, и схватился за голову.
Ненавижу женщин. Не-на-вижу. В любом виде, форме и размере.
И при моей инкубской сути — это очень большая проблема.
— Чтоб ты провалилась, — в сердцах пожелал я и пошел к двери. Пусть топает за мной голая, мне плевать. Или бежит рядом с моей лошадью.
Гнилая требуха сдохшего орка, чтоб меня!
— Она идет с нами, — не оборачиваясь, доложил я стоящим за дверью напарникам. И, видимо, вид у меня был такой, что спрашивать они ничего не стали. Я же, не оглядываясь, зашагал к выходу с кладбища, проклиная про себя… всех.
ГЛАВА 13
Лошади послушно дожидались нас у ограды кладбища. Только вот тут вышла загвоздочка, нас было четверо, а рысаков — три… И сажать Лантаарею, пусть и в женском обличье перед собой, мне категорически не хотелось. Я вообще как-то смутно понимал, что мне теперь с ней делать. Книгу я собирался засунуть в походную сумку. А что делать с девкой?
С другой стороны…
С другой стороны, в этом облике очень сложно опознать древний артефакт темных. И сомневаюсь, что каждый чернокнижник знает о подобном свойстве книги. Например, для меня это был большой сюрприз. До сих пор с дрожью вспоминаю. Как я тогда устоял перед ней, увидев впервые и будучи совсем юнцом — не представляю. Наверное, перепугался ее неземной красоты, от того и сбежал. А потом уже, когда сошел морок, после нескольких заплывов в холодном озере, смог все спокойно обдумать.
Ну и вспомнил заодно все высказывания Кархана и то, во что он превратился.
Мне присоединяться к нему в служении Лантаарее не хотелось.
Но, гарпун мне в печень, где взять для нее еще одну лошадь?
И одежду.
Потому что, обернувшись, я увидел еще более злую Одри, смущенного Армона и невозмутимо вышагивающую обнаженную черноволосую красотку.
— Хм, Одри, детка, думаю, тебе придется одолжить Ланте свое платье. У тебя ведь найдется запасное, верно?
— Что-о-о-о?!
Мама моя неузнанная, этим «что-о-о» можно людей убивать.
— Не будь жадиной, — я широко улыбнулся.
— Я не собираюсь давать свою одежду… всяким! Твоим… подругам!
— Одри, она вернет. Потом. Или Армон купит тебе новое платье. Армон, ты же купишь?
— Я не дам свое платье!
— Одри, ты знаешь, что с ближними надо делиться?
— Нет!
— Не может же девушка и дальше гулять… в таком виде. Замерзнет ведь.
Армон среагировал на мои слова и повернул голову. Зря, конечно. Его взгляд приклеился к аппетитному заду брюнетки, что стояла, рассматривая ограду, кривые надгробные камни, чахлые кусты и ехидно поглядывающих на нас ворон.
— Как красиво, — прошептала она. — Не переживай, мой повелитель, я не чувствую холода.
Я хмыкнул.
— Не сомневаюсь. Ты очень… горячая девушка. Но если ты пойдешь дальше голая, мы доберемся лишь до городской стены. И то вряд ли. Тебе нужно платье. Одри?
— Нет, я сказала!
— Так. — Надоели они мне разом, и улыбаться я перестал. Прищурился, всерьез обдумывая мысль, а не оставить ли их тут, на этом кладбище. В склепе. Обеих. Можно и Армона за компанию. Что-то мои друзья начинают меня утомлять. А самому рвануть куда-нибудь, где тепло, много хелля и доступных девушек.
Кажется, Одри мою невысказанную мысль уловила, потому что тон поменяла. Но сдаваться так просто, не собиралась.
— Интересно, а куда делась та одежда, в которой она сюда пришла? — сообразила златовласка.
— Я ее порвал в порыве страсти, — подмигнул я. — Знаешь, у меня такая дурная привычка — рвать на девушках вещи. Ничего с собой поделать не могу. У кого-то только сорочку, а этой вот не повезло…
Одри намек поняла и замолчала совсем. Лишь побледнела, отвернулась и, взметнув юбки, пошла к лошадям. А там так сильно дернула ремень чересседельной сумки, что пряжка звякнула и отскочила. Я услужливо Одри помог, получив в ответ взгляд, полный лютой ненависти.
— Брось, детка, будешь так пыхтеть, я подумаю, что ты ревнуешь, — сказал я тихо, снимая сумку с лошади.
— Не льсти себе. Ты не настолько хорош, — еще тише бросила она.
— А ты успела сравнить?
Одри вскинула на меня взгляд. Прищурилась.
— Успею, — улыбнулась она. — Теперь у меня тысячи возможностей для сравнения, правда?
И вытащив из сумки платье, отправилась к Лантаарее. Я посмотрел ей вслед. Интересно, почему мне мысль вот об этих возможностях как-то не понравилась? Чувство оказалось мне совершенно незнакомым. Меня можно назвать кем угодно, но я никогда не был собственником. Это в принципе противоречит природе инкуба и моим личным убеждениям. И надо сказать, менять их я не собирался.
Ланта тем временем пыталась надеть непривычную одежку. Простое серое платье и ботинки, что весьма нелюбезно швырнула ей Одри. Получалось у черноволосой плохо, она тратила время, поглаживая и рассматривая ткань.
Я подошел и со злостью девушку развернул, натянул на нее платье, застегнул все пуговички и завязал пояс.
— Демоны тебя забери, ты что, не можешь сотворить себе одежду? — проворчал я. — На тебе же было… что-то. Каждый раз, когда я приходил.
— Это лишь морок, мой повелитель. Зрительные образы, что я увидела
