— Мне было десять, когда я узнала, кто такой Гнидос, — тихо сказала она. Я не перебивал, понимая, что сейчас ей надо что-то говорить. Наверное, это отвлекает ее от ужаса этих дней. — Дядя украл ритуальный маятник в моем монастыре. Это была единственная наша реликвия и самая красивая вещь, что я видела. На нем были символы. И камни. Бирюза… А в тот день маятник пропал. А я… догадалась. Просто больше некому было его взять. Я… не знала, как поступить. Я должна была рассказать старшей жрице, ведь они вырастили меня. И кажется, о чем-то догадывались, потому что настоятельница несколько раз пыталась со мной поговорить. Но я промолчала. А дядя потом принес мне конфет и сказал, что я хорошая девочка.
Она подышала мне в шею.
— Знаешь, какое чувство я испытывала, Лекс?
Я промолчал, хотя, конечно, знал.
— Стыд. Мне было безумно стыдно. Так стыдно, что дядя сделал это. Я готова была отдать все на свете, лишь бы это был не он. Это очень больно, любить кого-то и стыдиться его… В тот день я поклялась, что стыдно мне больше не будет. — Она тихонько хмыкнула. — Что я проживу достойную и красивую жизнь, что никогда больше не испытаю это омерзительное чувство стыда. Я поклялась, что выйду замуж за очень достойного человека, который будет уважаем в обществе и никогда не сделает ничего противозаконного. Что у нас будет образцовая и правильная семья с домиком в респектабельном районе, фиалками на подоконнике и вечерним чаем. Ровно в шесть часов.
Она рассмеялась, но как-то невесело.
— Так и будет, детка. — В дырке-окошке медленно наливалась луна. — Так и будет. Найдешь себе какого-нибудь зануду и будешь с ним счастлива.
Одри полежала, дыша мне в шею, я — рассматривая полоску света из дыры.
— Лекс? — она подняла голову, всматриваясь в мое лицо. — Если ты… если тебе надо… Для восполнения силы… То я… готова. Только вытащи нас отсюда.
Я сглотнул вязкую слюну. Гребаная связь! Мое тело реагировало на Одри. Даже сейчас и на такую — исхудавшую, измученную, грязную. Хотя единственное чувство, что она могла сейчас вызвать — это жалость и желание накормить. И мои ненормальные желания ужасно злили. От ощущения ее, лежащей сверху, мое тело выдавало совершенно однозначную и мощную реакцию. И когда она еще и озвучила… Возникло искушение согласиться. Сильное такое искушение. Ее силу я не возьму, но можно ведь просто…
А-а-а, ненавижу все это.
— Вряд ли ты сейчас способна поделиться жизненной энергией, — хмыкнул я, продолжая смотреть на пятно света. — Так что… просто спи, Одри.
Она заерзала, пытаясь втиснуть свои ноги между моими.
— Хотя если ты продолжишь, я могу и передумать.
— Холодно, — Одри прижалась губами к моей шее. — Я так боялась, Лекс… так боялась…
Последнее она прошептала почти неслышно, но я уловил. Прижал ее крепче.
— Не прыгай больше в туман, Одри.
Она хмыкнула мне в шею.
— Прости… Я поверила… Поверила, что правда их вижу. Родителей.
Я следил за движением луны. И не хотел слушать ее истории. От них внутри делалось… неспокойно и тягостно, и меня это чувство еще сильнее злило. Я не хотел ничего знать о ней, потому что это может поменять мое отношение. А мне это не нужно.
И Одри, кажется, поняла, потому что тему перевела.
— Все хотела спросить… Ланта… Она твоя сестра?
Я присвистнул от изумления.
— Сдурела? С чего ты это взяла? Мы даже не похожи.
— Похожи, — Одри привстала, опираясь на локоть. — Если представить твой нос до того, как его сломали. Или волосы. Они не всегда были такими… белыми? У тебя темные брови и ресницы. А главное — глаза. У вас с Лантой они одного цвета, совершенно. — Я хмыкнул. Конечно, судя по всему, книженция цвет просто отзеркалила. А Одри продолжила: — У вас обоих глаза такого редкого светло-синего цвета. Не голубые, а именно светло-синие. Я таких больше не видела… Поэтому я так и подумала. И еще… у вас нет… отношений.
— Да ладно? — протянул я.
— Нет, — упрямо повторила Одри. — Я бы почувствовала. Связь… Я теперь чувствую, понимаешь? Как в тот день… Когда Армон тебя искал. Тогда… тогда у тебя было… С кем-то. А с Лантой потом — нет…
Она замолчала. Я тоже, переваривая услышанное. Значит, девчонка чувствует, когда у меня есть… хм… отношения. Занятно. Интересно, это работает в обе стороны? Надеюсь, нет. Этого я знать тоже не хочу.
— Одри, это все очень занимательно, но не могла бы ты помолчать? Я собирался вздремнуть.
Она сжала обиженно губы.
— Почему ты всегда все портишь? Богиня, я только решила, что…
— Одри. Дай мне поспать.
Она завозилась, наверное, в ее голову даже закралась глупая мысль пойти обижаться на площадку, подальше от меня. Но усталость, полный желудок и инстинкт самосохранения все-таки победили, и девушка затихла, оставшись лежать на мне. И довольно быстро ее дыхание стало глубже и тише, мышцы расслабились. Впервые за эти дни почувствовав себя в безопасности, Одри просто провалилась в сон. Ко мне же сновидения не торопились. В голове все крутились образы — черных скал и серых тварей, худых ободранных ног и кусков полусырого мяса… И противно было так, что огонь загорался на пальцах бесконтрольно и мне приходилось его сдерживать, чтобы не запустить куда-нибудь файер.
Луна уже проползла мимо дыры-окошка, и рука затекла, потому что Одри ее отдавила, но я все лежал, не шевелясь.
Одри проснулась сама, когда внизу завыли звери.
