– Немного, – сказал я.
Мотоциклист потянулся, снял «черепаху», почесал бороду.
– Некит!!!
Светка выскочила сбоку, повисла на шее у мотоциклиста. Тот поймал Светку одной рукой, закинул на плечо, расхохотался. Затем подкинул и словил. Светка визжала.
– Некит? – Официантка печально улыбнулась.
– Никита, – пояснил я. – Могу познакомить, если хотите.
Официантки вздохнули. Синхронно. С несбыточной, я бы сказал, тоской.
– А он… – молоденькая усмехнулась. – Он кто?
– Некит-то? А, так… Клининговый бизнес.
– Клининговый…
Ладно, мне надоело всё это томление, я взял чайник и направился к Никите и Светке. Можно подумать, сто лет не виделись!
Никита уже поставил Светку на ноги и теперь отбивался от её наскоков. Светка старалась треснуть его кулаком, Никита уклонялся. Романтика.
– Привет, Марсик, – кивнул он мне. – Как дела?
– Привет, Никитос. Спасибо, живы. А я гляжу, ты новый понтовоз купил? А бабушка одобряет?
– Это же V-max! – Светка запрыгнула на мотоцикл. – Это же «Пианина»! Я тоже такой куплю!
– Бабушка и купила, – улыбнулся Никита. – На именины…
Бабушка на именины купила Нике пианину, щас прослежусь.
– А мне только через год можно! – Светка хлопнула по баку. – Слушай, Некит, поговори с нашим стариком, пусть он…
– Правила есть правила, – возразил Никита. – Извини…
– Чай стынет. – Я направился к беседке.
Никита и Светка за мной.
Никита сразу посмотрел на обугленное осиное гнездо, на обрезанный стол, усмехнулся. Не люблю я его. Не люблю. Понтовщик на понтовозе, борода, вихры, хайратник, официантки на всех заправках падают в обморок. Герой Грез. Уселся, вытянул ноги, положил на стол телефон. Светка сидела рядом, смотрела на Некита с восхищением. Сейчас стошнюсь.
– А отец где? – спросил Никита.
– Спит, – Светка указала лазерным пальцем в сторону машины. – Разбудить?
– Нет, не надо, пусть отдыхает. Как у вас прошло?
– Нормально, – ответил я. – Практически…
– Город выгорел, – ухмыльнулась Светка. – Пуфф!
Никита нахмурился.
– Нет, это не я, – помотала головой Светка. – Хотя мне и хотелось! Ты не представляешь, как руки чесались…
Светка почесала запястье.
– Они сами, – сказала она. – То есть сам. Короче, один всё-таки нашёлся.
Никита поглядел на меня.
– Один и ещё его сыновья, – уточнил я. – Трое. Выступили против.
– Понятно…
Всё ему всегда понятно.
Никита взял телефон, запустил диктофон, воспроизведение.
– …возможно введение карантинных мероприятий. Напоминаю, что сегодня ночью в Холмском районе произошёл массовый падёж крупного рогатого скота. Жертвами скоротечной эпизоотии стали полторы тысячи коров – почти все мясное стадо района. Отмечаются случаи гибели животных в фермерских хозяйствах и в частных подворьях…
– Ну да, он всё-таки пообедал, – ухмыльнулась Светка. – Бедные коровки.
Никита выключил телефон.
– Хорёк добрался до курятника, – сказала Светка. – И был голоден и зол. Так получилось…
Никита промолчал.
– Я могла его нейтрализовать сразу, – сказала Светка. – Но нам же нельзя, мы же ещё маленькие…
Светка щёлкнула пальцем по осиному гнезду, оно распалось в прах. Сейчас Никитос начнёт изображать строгого начальника. Ну, пусть.
– Веста, – сказал он проникновенным голосом. – Я ничуть не сомневаюсь, что вы могли разобраться сами…
– Да я б и одна с ним справилась! – нагло перебила Светка. – Легко!
Я с сомнением покачал головой. Светка начала сердиться.
– Да я сто раз могла его в распыл…
– Веста, – Никита перешёл на новый уровень убедительности, ну и официоза немного добавил. – Текущая задача на данном уровне ваших компетенций – выявление агнцев, а не ошкуривание козлищ. Это гораздо, гораздо важнее. Вопросы утилизации…
Никита самодовольно улыбнулся.
– Этими вопросами занимаются более подготовленные единицы, – заявил он.
Ещё бы мышцы напряг. Редкий долдон. Но по части ошкуривания козлищ, надо признать, из первых. Я сам не видел, но, по слухам, у него в правом рукаве особая заточенная цепочка с титановой гирькой на конце, что-то вроде кистеня. Им он и осуществляет свои клининговые компетенции.
Светка вздохнула.
– Не переживайте, – успокоил Никитос. – Придёт и ваше время. Всем достанется, уж мне поверьте.
Ну да, как же, вострубят златокованые трубы, пробьёт урочный час, и А.С.М. стряхнёт пыль с огненного плаща и двинет блистающей десницей в бой Небесное Воинство. Знаем-знаем.
– Не стоит забегать вперёд, – повторил Никита.
Светка вздохнула. Настроение у неё, кажется, ухудшилось.
А у меня – наоборот.
– Кто был на этот раз, кстати? – спросил Никита.
И достал знаменитый чёрный блокнот. Как же, Никита, гроза всех тех, кто крадётся в тени.
Светка плюнула.
– Кто-то из старых, видимо? – Никита разлил чай.
А он на свою бабушку похож. Только с кистенём. И на «В-Максе».
– Я в них не разбираюсь, – Светка снова плюнула. – Очередная красноглазая погань. Меня тошнило каждую секунду. Я не пойму, почему они все выбирают меня?
– Валерик сказал, ты вкуснее, – хихикнул я.
Никита хмыкнул.
– Я начну курить, – пообещала Светка. – Нет, я серьёзно! Надоело, что меня каждый раз хотят сожрать гниломордые твари! Я начну курить, не буду мыться и чистить зубы. Знали бы вы, чего мне стоило не снести ему башку той ночью, когда он бродил вокруг сторожки! Обливаясь, между прочим, слюной!
Никита пощупал правый рукав своей кожаной куртки.
– Это был мостник, – сказал я. – Довольно старый. Светка правильно говорит – уже красноглазый, так что на самом деле старый. Отъевшийся такой, сильный…
– Он пару раз меня реально перепугал, – перебила Светка.
Никита сочувственно почесал бороду.
– Они это умеют делать, – сказал он. – Думаю, он следил за вами с самого начала. Их излюбленные приёмы…
– Пожалуй, с музея, – предположил я. – У меня именно там побежали первые мурашки. И блик там заметил.
– Согласна, – вставила Светка. – В музее мне тоже не понравилось. Помнишь эту мерзость? «Пир» я имею в виду? Её явно писали под вдохновением… Я бы этот музей сожгла.
– Он и так сгорел, – напомнил я. – Вместе с городом.
Светка улыбнулась.
– Могу поспорить, «Пир» не сгорел, – сказала она. – А если сгорел, то его снова нарисуют. Тьфу…
Никита делал пометки в блокноте.
– А когда сам проявился?
– Возле сосны, – сказал я. – Там была самая большая в мире сосна. Краснота, во всяком случае, полезла там. Но не очень ясная, так, промелькнёт, и всё. Слушал больше.
Никита подвинул от себя кусок отожжённого стола.
– Нет, как мне надоело всё-таки дурочку изображать, – Светка фыркнула. – Это хуже всего.
Светка сделала глупое лицо и похлопала ресницами. Ресницы у неё длинные, глаза синие, блондинка в придачу.
– Ах, зачем строят мост?! – кривлялась Светка. – Ах, для чего этот мост? Ах, я так мучаюсь угрызениями совести, это же я во всём виновата! И ни на минуту нельзя расслабиться!
– Так надо, Веста, – сказал Никита. – Так надо, ты же понимаешь…
Чай тут всё-таки хороший, его и разлив Никитоса не испортит.
– Пусть Марс дураком хоть раз побудет!
– Никто не поверит, – тут же ответил я.
– А в то, что я дура, поверить, значит, легко?!
Я пожал плечами.
– Стереотипы, – сказал Никита. – Им ведь не только люди подвержены, им подвержены все. Если красавица – значит, глупа, волос долог, да ум короток, что поделаешь?
Он снова что-то отметил. А Светка покраснела – Никитос назвал ее «красавицей».
– Остригусь, – пообещала Светка. – И зубы не буду чистить. От меня будет смердеть, как от нашей машины.
– И прыщами для верности покройся, – посоветовал я. – Вот тогда совсем красавицей станешь.
Светка замахнулась.
Никита достал карту.
– Где искать?
– Думаю, надо начинать с хижины. Это примерно здесь…
Светка тут же стала
