– Барабанщики! Сигнал правому крылу – разворачиваться и атаковать пикинеров противника, левому – продолжить охват, но фронт развернуть к новой опасности! Сражающимся в лагере – контратаковать врага!
Воеводство Рудоса, лагерь лехов
Войтек Бурс, бывший страж Волка, новоиспеченный «дракон»
Солнечный блик ударил по глазам – а следом сверху обрушился тяжелый клинок. Запястье правой руки отозвалось острой болью – бросив Вихря вправо вперед, я успел подставить скользящий блок сабли под удар палаша, но удар оказался чересчур силен. Только чудом мне удалось разминуться с остро отточенной сталью.
Противник развернул жеребца, одновременно занося палаш для очередного удара, – и оказался слишком близко. Не видя возможности для замаха, кулаком резко бью в зубы леха, остро жалея, что у моей сабли нет стальной гарды. Пальцы немеют от боли, но не выпускают рукоять клинка. Голова противника на мгновение откинулась назад, но мне этого времени хватило: чуть опустив кисть и слегка подавшись вперед, я прижимаю остро отточенную кромку клинка к незащищенному горлу леха и одним скользящим движением перерезаю его. Под конец сталь противно скрежетнула по шейным позвонкам.
В последний миг я успеваю засечь атаку очередного противника и поднырнуть под рубящий наискось удар клинка. Этот гусар вооружен, как и я, саблей, так что уже второй разящий удар принимаю на блок и, довернув кисть, обратным движением рублю навстречу. Противник легко закрывается блоком. Натянув поводья и поддав пятками в лоснящиеся от пота бока Вихря, я толкаю его вперед. Жеребец чуть прыгает, потеснив скакуна леха, и последний теряет равновесие, нанося очередной удар. Пропустив его и распластавшись на холке коня, я стремительно и точно колю саблей снизу вверх, целя в подбородок острием елмани, и сабля легко прошивает человеческую плоть. В широко раскрывшемся, словно от изумления, рту леха виднеется окровавленная плоскость клинка.
– Руби торхов! Всем рубить торхов! Кочевники уступят!
Хриплый, каркающий голос Руда раздается совсем рядом, справа. Бывший тысяцкий (на старый манер) стражи, а теперь полковник «драконов» все еще пытается управлять битвой и не теряет надежды если не победить, то хотя бы не погибнуть. И он в общем-то прав: гусар не так много, и они уже потеряли свой напор, разрядив самопалы и сломав копья. И хотя крепкие доспехи дают в ближнем бою значительное преимущество, многое решает опыт и умение владеть клинком – что я и доказал в последних двух схватках. А степняки в ближнем бою нам и вовсе не соперники, не выдержат они отчаянной рубки насмерть, подадутся… Командир прав.
– Давайте, братцы, всеми! – Исполненный ярости голос полковника раздается за моей спиной.
Ему вторит слитное:
– Гойда!
Мысленно пожелав товарищам удачи, я принимаю удар очередного клинка на саблю – кто-то же должен прикрыть прорыв.
Воеводство Рудоса. Лагерь бригады принца-консорта
Аджей Руга
Говорят, если не знаешь, что делать, делай шаг вперед. Я так и поступил, не зная наверняка, как реагировать на стремительное изменение обстановки в бою. К сожалению, иногда шаг вперед – это шаг в пропасть.
Пикинеры фрязей, штурмующие лагерь, неожиданно ослабили напор и отступили к самой стене. Воодушевившиеся защитники попытались перейти в контратаку и выбить врага, но у стенки основательно завязли в бою с грамотно сражающимся противником, прикрывшим тыл.
Высвободив часть сил, фрязи тут же ударили навстречу пытающимся окружить их отрядам. Новичков из пополнения, по первости смело встретивших ландскнехтов в копье, наемники вскоре потеснили, истребив первые ряды. На правом же фланге напор фрязей остудили два залпа в упор. Однако, несмотря на потери, ландскнехты все же дотянулись до прикрывающих стрельцов пикинеров и навязали им ближний бой. Вскоре моим копьеносцам пришлось драться сразу на два фронта – против атаковавших спереди и ударивших во фланг свежих сил врага.
– Барабанщики! Сигнал стрельцам – отступление, пикинерам – держаться до конца! Кирасиры! За мной!
Битва проиграна – факт. Осознав это, я принял единственное возможное решение, и, надеюсь, оно верное: сохранить жизни оставшимся стрельцам и кирасирам, пожертвовав пикинерами.
Впрочем, фрязи тут же попытались достать отступающих на правом фланге стрельцов, сломав строй и бросившись в рукопашную. Свирепо взревев, я больше прорычал, чем крикнул:
– Кирасиры! Бей!!!
Разделяющее нас расстояние мы покрываем галопом в считаные минуты. У копейщиков противника было время изготовиться и встретить накатывающуюся конницу, построив фалангу, но пикинеры немного «зевнули», увлекшись погоней. В итоге они слишком поздно начали сбивать строй под яростные крики командиров.
– Самопалами! – Отдав команду, выдергиваю свой из седельной кобуры. – Бей!
В одно мгновение залп двух сотен кирасир выкашивает первые ряды противника, сломав строй так до конца и не изготовившейся к бою фаланги.
– В копье!
Бросив в кобуру разряженный самопал, перехватываю из-за спины пику, одновременно высвободив носок правой из дополнительной петли-крепления. Уперев древко под мышкой, склоняю граненый наконечник в сторону ближайшего ко мне фрязя. Последний также успевает изготовиться к бою, уперев древко своей пики в землю. Но его никто не прикрывает сбоку…
Рывок стремени вправо – и в последний миг перед столкновением увожу скакуна чуть в сторону, одновременно перехватив древко. Таранный удар пропадает, а вместо него наношу легкий укол в бок. Тем не менее граненый наконечник находит шею фрязя и легко входит в плоть. И тут же вновь перехватываю древко, на этот раз что есть силы сжав его, откидываюсь на заднюю луку седла, а через пару секунд копье сильно рвется из руки от удара в человеческое тело, и мощный жеребец бешено таранит преградивших нам путь людей. Выпустив древко, выхватываю палаш и со страшной силой, с оттягом рублю сверху вниз, раскроив череп ближайшего фрязя, одновременно выпуская рвущуюся изнутри ненависть и отчаяние. И плевать, что опасно, что при таране я едва разминулся с граненым наконечником вражеской пики: кажется, что если сейчас я не выпущу накопившуюся ярость, то просто сойду с ума.
Мы опрокинули ландскнехтов одним ударом, заставили показать спину, а вдогонку им ударил убийственный залп успевших перезарядиться стрельцов. Но на ход битвы эта маленькая победа нисколько не повлияла.
Поражение.
Но не разгром.
На нашу удачу, основной лагерь успели покинуть не только уцелевшие стрельцы, но и часть пикинеров – враг, ослабив нажим, не сумел воспрепятствовать их уходу. Каким-то чудом сумели отступить, сохранив строй, и две сотни пикинеров из пополнения, хотя остальные погибли или были рассеяны.
Проявив чудеса храбрости и воинского умения, прорвался из окружения и Руд с полутора сотнями своих всадников. Перегруппировав стражей так, что на острие прорыва оказались лучшие рубаки, он опрокинул торхов и сумел обойти пытавшихся было развернуться в его сторону пикинеров.
Преследовать Бергарский не стал – в арьергарде я поставил стрелков, заняв с кирасирами позицию справа от отступающего отряда. Его пешцы также устали от боя и уже физически не смогли бы нас догнать, а кавалерия… Герцог сделал бы мне большой подарок, послав в атаку гусар, – уж их бы я встретил!
Враг одержал убедительную победу, сумев
