ввода российских войск в республику и вообще каких-либо активных действий федерального Центра в связи с ситуацией в Чечне генерал утверждал, что «это будет война без правил», и на своей территории он воевать не собирался.
Пытаясь подвести идеологическую основу под террористические методы борьбы с российскими властями, чеченские лидеры обосновывали легитимность своих действий по отторжению части территории России (включающей Чечню, а также иные субъекты Федерации) и уничтожению населения России «преступной природой самого Российского государства, его внешней и внутренней политики». Тем самым разжигалась межнациональная рознь и ненависть, оправдывались любые действия по борьбе с «империей зла» — Россией. Распространение такой идеологии было признано пропагандой войны и насилия, преследуемой в уголовном порядке, а вторжение незаконных вооруженных формирований из Чеченской Республики на территорию Республики Дагестан стало особо опасной формой терроризма с участием иностранных граждан, направленной на отторжение Республики Дагестан от Российской Федерации.
Ответные действия руководства России с точки зрения международного опыта проведения контртеррористических операций считаются легитимными. Неоднократно предпринимались попытки переговоров, но они неизменно срывались чеченской стороной из-за ее нежелания обсуждать две ключевые позиции: разграничение полномочий между федеральным Центром и субъектом Федерации, каковым была ЧР, а также о разоружении незаконных вооруженных формирований. В такой ситуации мирное решение исключалось. Это подтверждал опыт всех стран, где проходили аналогичные локальные конфликты террористической направленности: в Северной Ирландии, Израиле, Индии, на Филиппинах и т. д.
До начала первой контртеррористической операции в Чечне в конце ноября — декабре 1994 года был предпринят ряд мер правового характера с целью урегулировать ситуацию с учетом эскалации внутричеченского конфликта.
30 ноября 1994 года Президент России подписал Указ № 2137с «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», которым было одобрено применение вооруженных сил. Сами войска были введены лишь через две недели, на основании Указа Президента РФ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» (незамедлительно в Грозный с трех направлений двинулась боевая техника и личный состав подразделений Вооруженных Сил и Министерства внутренних дел России. С 16 декабря 1994 года на территорию ЧР были введены российские федеральные войска).
Однако непоследовательность в действиях при осуществлении контртеррористической операции, стратегические провалы, и прежде всего проигрыш в информационной войне, попытка решить любой ценой конфликт «по-мирному», забывая о том, что террорист — не воин, не честный политик, и никакие соглашения с ним невозможны, — привели к неудаче первой контртеррористической операции. Мировой опыт отказа от любых уступок террористам, к сожалению, Россия проигнорировала в угоду сиюминутной политической конъюнктуре, что вылилось несколько лет спустя еще большими затратами людских и финансовых ресурсов.
Непосредственно после Хасавюртовских соглашений в обращении Народного Собрания Чеченской Республики на имя Генерального прокурора Российской Федерации от 6.08.1996 года указывалось: «В результате заключения названного соглашения в г. Грозном деятельность законных органов власти Чеченской Республики проходит в чрезвычайно сложных условиях. Город отдан на полное разграбление незаконным формированиям и мародерам, идет массовое уничтожение мирного населения в т. ч. по политическим причинам. Большое число людей похищается с целью выкупа. По составленным спискам идет активное выявление и расправа с работниками органов государственной власти, десятки которых убиты на месте. В числе расстрелянных заместители Главы администрации г. Грозного Таштамиров Л.-А., Хамастханов А. Самосуд творят так называемые «шариатские суды»».
Генеральной прокуратурой Российской Федерации в письме на имя Председателя Правительства Российской Федерации от 17.09.1996 года по результатам изучения документов по урегулированию ситуации в Чечне был сделан вывод, что как по форме, так и по содержанию эти акты не представляют собой схему урегулирования вооруженного конфликта, самостоятельного правового значения иметь не могут. Однако из-за непродуманности и неопределенности отдельных положений эти документы могут быть использованы и уже используются для неконституционного переустройства системы органов власти и управления в Чеченской Республике. Провозглашенный принцип самоопределения народа сформулирован в отрыве от конституционного положения о целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации. Принципы формирования законодательства Чеченской Республики определены без учета требований статьи 4 Конституции России о верховенстве на всей территории Российской Федерации Конституции Российской Федерации и федеральных законов.
Постановлением Совета Федерации ФС РФ «О ситуации в Чеченской Республике» от 8.10.1996 года документы, подписанные 31 августа 1996 года в городе Хасавюрте, признаны свидетельствующими о «готовности сторон разрешать конфликт мирным путем», однако «не имеющими государственно-правового значения».
Со своей стороны Государственная Дума в Постановлении «О ситуации в Республике Дагестан, первоочередных мерах по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации и борьбе с терроризмом» № 4293-II ГД от 15.09.1999 года указала: «Огромный ущерб обеспечению национальной безопасности Российской Федерации нанесла политика властей по отношению к Чеченской Республике в результате подписания Хасавюртовских соглашений, основные положения которых преднамеренно не выполнялись чеченской стороной с момента их подписания. Тем самым были созданы выгодные условия для наращивания сил и подготовки незаконных вооруженных формирований к вторжению на территорию Республики Дагестан и распространению террора по всей территории России».
События в Чечне, связанные со зверским убийством трех англичан и новозеландца, дерзкое похищение (5 марта 1998 г.) милицейского генерала Шпигуна лишний раз подтвердили тот факт, что Масхадов не контролирует ситуацию в ЧРИ. Закон «Об оружии», принятый парламентом ЧРИ в ноябре 1997 года и вступивший в силу 25 февраля 1998 года, повис в воздухе и не выполнялся. Все указы президента республики, изданные после гудермесских событий, о разоружении незаконных формирований, о выдворении с территории Чечни наемников, известных террористов, остались на бумаге. Ш. Басаев, С. Радуев, А. Бараев, Хаттаб и многие другие полевые командиры демонстрировали свое пренебрежение к указам и постановлениям высших органов власти. Разоружение незаконных вооруженных группировок оказалось задачей, по всей видимости, непосильной для правительства Масхадова. Урус-Мартан стал самостоятельной ваххабитской вотчиной внутри ЧРИ, и Масхадов ничего с этим поделать не мог. Более того, накопив достаточно сил, ваххабиты во главе с Басаевым и Хаттабом объявили «джихад» на территории Дагестана. А президент Чечни не отмежевался от их действий. Исламский экстремизм прижился в регионе. Де-факто названная независимой Чечня была превращена в опорный пункт ваххабитов, и ситуация обещала только ухудшаться.
Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» указывал, что «при проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения террористической акции без применения силы допускается ведение переговоров с террористами». Однако в «качестве условия прекращения ими террористической акции не должны рассматриваться вопросы о выдаче террористам каких бы то ни было лиц, передаче им оружия и иных средств и предметов, применение которых может создать угрозу жизни и здоровью людей», а также не обсуждается и вопрос о выполнении политических требований террористов.
Ведение переговоров с террористами не может служить основанием или условием их освобождения от ответственности за совершенные преступления. Таким образом, ведение переговоров иных, чем переговоры о прекращении огня и сдаче оружия, с террористами быть не может.
Такие положения отвечали законодательным стандартам большинства западных стран, в том числе европейских. Требовать же от России в очередной раз идти в одностороннем порядке на уступки — ценой человеческих жизней, окончательной утраты населением Чечни веры в возможности и желание федерального Центра восстановить нормальную жизнедеятельность в республике, остановить правовой беспредел и терроризм, — не только не гуманно, но и аморально.
«Российская Федерация ведет антитеррористическую операцию, освобождая территорию Чеченской
