— Ты же не серьезно, — пробормотал Магнус, глядя на мать.
— Почему ты думаешь, она никогда не упоминала об этом, Магнус? — печально ответила Джулия, чувствуя, как у нее болит сердце, и положила на него руку. — Она не может этого вспомнить, — тихо пробормотала Джулия, и молчание затянулось, когда Магнус посмотрел на документ и осторожно вдохнул.
— Его уволили с работы, отозвали медицинскую лицензию и его посадили в тюрьму. Элис, среди прочих, была подвержена серии интенсивных сеансов в течение месяца, которые вызвали довольно серьезную потерю памяти. Однако она оказалась не самой худшей. У одного пожилого пациента вся память была стерта, он забыл свое имя, возраст, своих родителей…
— Значит, они пытали ее из-за этого дерьма? — сплюнул Магнус, чувствуя, что начинает нервничать.
Джулия вздохнула и не сразу ответила, заметив, что Магнус пристально смотрит на страницу.
— Это пиздец какой-то, — агрессивно огрызнулся он, и Джулия печально посмотрела на него.
— В восемь лет у нее был IQ сто семьдесят один. Сто семьдесят один, Магнус, — спокойно продолжала Джулия. — Я могу понять, почему они были напуганы.
— Когда ты об этом узнала? — спросил Магнус, чувствуя, как сердито колотится его сердце.
— В ноябре прошлого года, — просто ответила Джулия, и Магнус сердито вздохнул, даже не потрудившись осознать, что его мать знала об этом все это время.
Он провел рукой по волосам и перевернул страницу, увидев статью о том же самом докторе. Там не было имени Элис, но он видел ее фотографию среди других детей, и сердито нахмурился, увидев легкое замешательство в ее глазах, и хотел разорвать статью, но осторожно и медленно положил ее, так как его руки дрожали от ярости.
— Так вот почему они переехали? — спокойно спросил Магнус, беря в руки другие бумаги и застыл, когда увидел слегка выцветшие фотографии ребенка, очень похожего на Элис, лежащую на больничной койке, пристегнутую чем-то вроде шлема.
Магнус некоторое время смотрел на фотографии, почти слыша, как в его ушах бурлит кровь. Через несколько секунд он резко захлопнул папку и оттолкнул ее от себя, чувствуя, как его лицо дергается от ярости, которая вот-вот должна была вырваться наружу.
— Да, — ответила Джулия, потянувшись за папкой, чтобы убрать ее обратно. — Они держали ее в этом городе, чтобы все было тихо, вместо того чтобы дать ей образование и свободу, которых она заслуживает. Расстройства личности не всегда равны насилию. И они украли ее детство из-за какого-то укоренившегося страха перед другими, — прошептала Джулия, но в ее грустных словах чувствовалась скрытая ярость.
Магнус посмотрел на свою мать, которая закрывала сейф, и заметил ее тон.
— Боже… меня просто раздражает, что такой блестящий ум пропадает впустую. Элис должна быть с людьми, которые понимают ее интеллект, которые хотят, чтобы она процветала. Этот разум может принести ей пользу, а не помешать ей. Семья уговаривает ее спуститься с пьедестала, на который ее поставила природа. Вот почему я послала это приглашение. Вот почему я хотела, чтобы она встретила тебя. Чтобы вы были хотя бы друзьями, потому что я просто знала, у вас двоих была бы такая связь, как ни у кого другого… Вы могли бы понимать друг друга, как никто другой. Я действительно хотела кого-то, кому ты мог бы открыться.
— Подожди, подожди… — выпалил Магнус, поднимая руки. — Какое приглашение? На вечеринку Вероники? Это приглашение? Это была ты? — спросил Магнус, впервые за долгое время почувствовав искреннее недоверие.
Это было похоже на атаку информации, и он поднял руку, чтобы потереть лоб, голова начала болеть. Джулия остановилась и повернулась к сыну, наблюдая, как все встало на свои места в его глазах, и сохраняя нейтральное выражение лица.
— Мама… — он заскулил, встал и отвернулся, снова провел рукой по волосам и уставился в стену. Он засмеялся и покачал головой, глядя на одну из карт, но мысли его были далеко. — Она так и знала.
— Знала что? — спросила Джулия, гадая, как отреагирует ее сын.
— Она знала, что Вероника не посылала ей этого приглашения, но не знала, кто и зачем его ей дал, — ответил Магнус, желая рассмеяться.
Он мысленно вернулся к тому времени и усмехнулся, повернувшись, чтобы посмотреть на свою мать.
— Запись в дневнике, найденная в комнате Вероники, где она утверждала, что мы с Элис похожи… Зачем это? — Магнус напрягся, не зная, как себя чувствовать.
Он не мог сердиться на нее. Теперь у него с Элис были прочные отношения, и все складывалось очень хорошо. Но он не мог смириться с тем, как настойчиво его мать вмешивалась в его личную жизнь.
— Я уже объяснила, почему, дорогой, — ответила Джулия. — Ты должен посмотреть на это с моей точки зрения, я нашла тебе идеального партнера для игры. Наконец-то.
— Ты так говоришь, будто мне пять лет, — огрызнулся Магнус, разозлившись.
— Но ведь я права, — быстро ответила Джулия. — Все эти твои друзья видят в тебе банк. Но Элис? Она ценит тебя. Она видит в тебе человека. Партнера, — продолжила она, обойдя вокруг стола к Магнусу, чтобы положить свои руки на его плечи.
Он был намного выше ее ростом и пошел по стопам своего отца, и смотрел на нее сверху вниз с нахмуренными бровями.
— Подумай о том, что вы могли бы сделать друг для друга… Для этой семьи. Для вашего будущего.
— Что ты такое говоришь? — спросил Магнус, слегка смутившись.
Джулия немного увлеклась, отпустила руки Магнуса и улыбнулась, издав короткий легкий смешок.
— Ничего, — солгала Джулия. — Уже поздно, дорогой, у нас завтра важный день. Тебе лучше вернуться наверх. Отдохни немного, — продолжила она, отступив в сторону и взмахом руки уводя Магнуса прочь. — Давай, давай, — она улыбнулась, и он несколько мгновений смотрел на нее, прежде чем сдаться.
Он узнал натянутую улыбку своей матери, он знал, что она появляется, когда хочет скрыть что-то. Но он ничего не сказал и ушел, внезапно почувствовав себя слишком усталым, чтобы иметь дело с еще более неожиданной информацией.
Через несколько минут он уже открывал дверь в свою комнату, слыша тихое, медленное дыхание спящей в его постели Элис. Фальшивый камин все еще горел, освещая комнату. Магнус осторожно забрался обратно в постель, откинул волосы с лица и осторожно наклонился над Элис, лежавшей к нему спиной, осторожно убрав волосы с ее виска.
Он тяжело вздохнул, чувствуя, как ярость прожигает его вены, но в какой-то мере, он чувствовал себя счастливым. У них было что-то настолько глубоко укорененное, будто они стали еще ближе. Он слегка улыбнулся, и наклонился чуть ближе, наблюдая за спящей Элис в течение нескольких секунд, прежде чем заговорить.
— Я знаю, что ты там… — прошептал он, и казалось, что это пустота говорит через него и
