Та, немного подумав всё же взяла со стола пачку с письмами.
— Теперь не менее главное. Запомните! Ваша квартира, ваша дача, лавочки перед домом, лавочки в саду, фонари — это всё может быть на «прослушке». Кстати говоря и машины тоже… Вся информация о вашей семье каждую неделю ложится на стол к Андропову, поэтому для разговора с мужем рекомендую вам выехать за город, в лес, где вы сможете пообщается без лишних ушей.
— Даже если это и правда, то муж очень занят. Его тяжела будет вытащить в лес… хотя завтра воскресение… — потерянно произнесла она, косясь то на фотографии мёртвых тел, то на связанную стопку писем.
— Ну не получается в лес, так разыграйте с мужем ссору дома и общайтесь записками. Как вариант вам написать записку мужу о постановочной ссоре здесь и передать её ему при входе в квартиру устроив ссору… Дело в том, что, прочитав это, — я указал на письма, — вы очень сильно изменитесь, ровно, как и ваш муж. Это непременно заметят и начнут искать объяснения, поэтому хорошая ссора и обвинения скажем в супружеской измене будут вполне кстати.
— О Боже. Не ужели это правда. И всё так трагически закончится?..
— Не знаю. Всё в ваших руках. В ваших и вашего мужа. Но имейте ввиду, что нужно быть очень и очень осторожными и никому, никогда кроме Николай Анисимовича не говорить о письмах и информации полученной из них! Помните — вас прослушивают! Кстати, я вашему мужу уже отсылал одно письмо, и он должен был его получить — это письмо про маньяков.
— Так это были вы? — приподняла она брови в удивлении. — Он мне рассказывал о том, что какой-то аноним прислал письмо про мерзавцев.
— Да, это был я. И очень хорошо, что он его всё же получил, наверное, потому, что я подстраховался и продублировал письмо несколько раз отослав его с разных почтовых ящиков.
— А дочь? Что стало с ней, после того как я… как мы… — вдруг встрепенувшись решила прояснить за семью женщина.
— Всё там, — я показал на стопку, — но ничего хорошего в жизни её не ждёт. Ровно, как и вашего сына, — и я в общих чертах рассказал придуманную историю о ужасной жизни их семьи после её смерти.
* * *— Мне пора, — сказал я, поднимаясь со стула, глядя на рыдающую «закошмаренную» женщину и понимая, что, наверное, с «чёрными красками» я немного переборщил. — Помните! Никому не говорите о нашем разговоре и уж тем более не показывайте никому кроме мужа эти письма никогда! По меньшей мере это просто опасно! Езжайте прямо сейчас к Николаю Анисимовичу и доведите до его сведения вот ещё что — в его окружение, либо уже внедрён, либо будет внедрён в ближайшее время, как минимум один агент КГБ и именно он будет помогать собирать компромат на вашего мужа, а затем и сдаст его в 1983 году, растрезвонив о ваших картинах, сервизах, бриллиантах…
Рыдающая собеседница вздрогнула.
— Ну ладно. Более подробно всё прочтёте в письмах, в том числе и как со мной можно связаться. Теперь такой вопрос: Что с Эллой Рудольфовной будем делать? — поинтересовался я, картинно посмотрев на лежащий рядом с сумкой нож.
— Не надо, — быстро нашлась Светлана Владимировна, вытирая слёзы. — Я с ней поговорю. Она умная девочка. Она ничего не скажет.
— Хорошо. Объясните ей, что приходил какой-то «грузин» просил за родственника, вы сказали нет и пригрозили милицией, он испугался и убежал.
— Да. Так будет правильно.
— Ещё вот что… Хочу дать лично вам добрый совет — немедленно завязывайте с покупкой всякой роскоши: картин, хрусталя и так далее, а также прекратите скупать золото и бриллианты, которые вы со своей подругой — Галиной Леонидовной, дочерью Леонида Ильича Брежнева, хотите потом перепродать, потому что знаете о скором повышении цен!
— Откуда ты!.. — начала было она говорить, вскочив на ноги и замолчала, вероятно поняв, что знаю я если не всё, то очень многое…
— До свидания, — произнёс таинственный незнакомец и вышел из комнаты…
Я был готов броситься бежать, если услышу женский крик о помощи, но в здании было тихо. Проходя мимо директорского кабинета заглянул внутрь.
Связанная мной женщина смирно сидела на том же кресле и глядела на меня заплаканными глазами.
— Нэ волнуйтэсь. Сэйчас Свытлана Владымировна придёт и вас разважет, — сказал «грузин», а затем добавил: — Извыните мэня пожалуста, но по-другому я нэ знал, как паступыть. Да свыдания.
Когда подошёл к двери запасного выхода снял с головы маску, стянул с себя платье и положил его к себе в сумку, ибо оставлять лишние улики ни к чему, отодвинул засов и вышел на улицу.
Пройдя несколько кварталов свернул в небольшую рощу, где поменял рубашку на белую майку и прикинувшись спортсменом, закинул сумку за спину и побежал куда глаза глядят.
Через пол часа бега, спустился в метро, а поехал на Казанский вокзал. Состояние у меня было так себе… Из-за того, что я перенервничал всё внутри тряслось и дрожало, но ехать было необходимо. Кассеты обязательно нужно было забрать именно сегодня, потому как уже завтра истекал срок аренды камеры хранения. Поэтому стиснув зубы я и приехал на вокзал, где забрал из двух ячеек 200 записанных кассет, которые там для меня оставил Федя Федин.
* * *В три часа дня я был дома и немедленно залез под душ, пытаясь снять напряжение последних часов стоя под холодными струями воды.
«Всё. Жребий брошен. Теперь всё точно пойдёт не так. Теперь всё точно изменится. Чем всё теперь закончится больше не знает никто. Я изменил мир! Изменил историю человечества! Господи, нахрена я это сделал?! Что же мне не жилось то нормально — куча денег, известность, всё же есть! Так зачем?! Нахрена мне нужно что-то менять, ведь и так всё шикарно?! Мог бы всю жизнь как сыр в масле кататься!.. А теперь… Кто может теперь сказать, что будет?» — задал я немой вопрос в пустоту… и пустота, сжалившись надо мной прошептала в ответ:
Кто знает, что ждет нас?Кто знает, что будет?И сильный будет,И подлый будет.И смерть придетИ на смерть осудит…[35]Внезапно, по телу пробежала дрожь и меня всего затрясло…
Мир перед глазами «поплыл» и я потерял сознание…
Глава 21
Интерлюдия. Жена министра.
Когда за этим, в маске закрылась дверь, Светлане Владимировне Щёлоковой захотелось побежать на выход и позвать Серёжу — её водителя. У него есть пистолет и он бы того гадкого преступника, если бы и
