Впрочем, я на всякий случай всё же напишу свой доклад на эту тему, а там, кому положено, пусть вникают и решают. Может, все эти мои страхи преувеличены? Живут же рядом с нами в той же Москве, правда в моём времени, и татары и узбеки. И ничего, вроде нормальные люди. Да и переселять людей можно по-разному. Страна велика, места много, живи, работай, расти детей не внушая ненависти к другим нациям. Жаль нельзя собрать их старейшин и объяснить им их будущее в случае победы тех же немцев. И мы русские, и татары, в глазах фашистов, либо рабы или неполноценные расы, судьба которых одна - полное исчезновение как нации. Оп, а ведь про планы верхушки о народах побеждённых стран я вроде тоже ничего не писала. План «Ост», вроде бы. Да, именно так я и напишу, а там пусть ищут решение. Может и не будет тогда такого жёсткого выселения, как в моём времени … тем более, их молодёжь, выросшая уже при советской власти, отнюдь не вся и во всём согласна с отцами? Трудное это дело, решать за многих … ох, трудное.</p>
<p>
Вчера я окончательно поняла, что принята в семью. Как? Муж, свекровь с Катериной на восьмое марта, женский праздник о котором я им рассказала, купили для меня подарок. Это был толстенный фото альбом, в котором в его специальные фигурные прорези можно вставлять фотографии. Настоящий фолиант, сделанный на века, со страницами из картона, весом почти около двух кило, не то, что в моём 21 веке, стограммовая китайская книжечка-альбом сразу на 500 фото вставляемых в пакетики. Тут всё серьёзно.
Что же, пришлось мне соответствовать своей специальности, и однажды, выбрав время, я отправилась в фото магазин, где купила штатив для камеры. Он был деревянный и раздвижной, с винтами и барашками. В ближайшее воскресение мы все приоделись и всей семьёй отправились фотографироваться на Красную площадь. Сначала я сфотографировала бабушку, Максима и Катю по отдельности, потом уже лично Кате которую держал на руках Максим, я доверила посмотреть в визир и нажать спуск на камере и сфотографировать меня. И в конце съёмки, мы выстроились вдоль отмеренной мною линии для группового снимка. Проходящий мимо нас прохожий, приостановив свой шаг, нажав на кнопку спуск, снял нас всех четверых на фоне стен Кремля. Кстати, слово «фотосессия» очень всем понравилось, и Катерина попросила меня, как ни будь придти к ней в садик и устроить такую же, сфотографировав всю её группу.
Пока шли домой, Катерина всё о чем-то думала-думала и наконец, на полном серьёзе выдала взрослым, что твёрдо решила, кем она станет когда вырастет. Да-да, она станет фотографиней, которая будет фотографировать людей, и для начала пусть мама, вместо сказок, ведь она уже почти взрослая девочка, рассказывает ей, как надо снимать. Я в ответ сказала, что жертвовать сказками пока не стоит, и что буду учить и рассказывать ей про фотографию на совместных прогулках. Катерина согласно мне кивнула и попросила доверить ей, нести мою камеру.
В итоге в нашем семейном альбоме появились первые фотографии. Жаль было лишь одного, мы с Максимом были сняты в форме, а так хотелось видеть его в простом костюме, а себя в платье… .
Глава 31.
Казалось, жизнь немного устоялась и так будет всегда. Но! Буквально на следующий день меня перехватили на пути домой, и повезли на встречу с Берией. Пока ехали, я всё думала, ну какие ещё могли появиться причины для нашей экстренной встречи?
Услышанная причина меня немного ошарашила. Когда меня провели к нему в знакомый дом, нарком сначала попросил меня присесть и только потом рассказал мне следующее.
Оказывается, тот проход, из которого я когда-то вышла в этот мир, он вроде бы снова заработал. Место прохода, сразу, как только органы разобрались с моим появлением, было плотно огорожено, дом на который он выходил, был расселён и там вроде как появился какой-то военный склад. От НКВД в нём была поставлена охрана и служба наблюдения за проходом. Время от времени главный из наблюдателей подходил к каменному забору и пробовал прощупать стену. И вот на днях, рука проверяющего вдруг почувствовала тепло и непонятную мягкость круглого участка кладки. Мягкий-то мягкий, но внутрь себя круг никого не пропускал, хотя были сделаны разные, даже силовые попытки с помощью техники. С другой стороны стены ничего подобного не ощущалась. Возможно, проход ожидает именно моего обратного возвращения?
- И тут Ирина Васильевна перед нами встаёт ряд проблем, - нарком посмотрел на Ирину и словно ожёг её острым взглядом.
- Первая. Как вы думаете, много ли потеряет наша страна СССР, если отпустит вас обратно? Отвечу сам. Много! Вы единственный человек, который хоть как-то может подсказать нам про наши ошибки и просчеты. Так что вы очень нам нужны.
- Так я вроде рассказала почти всё, что помнила о войне и больше из своей памяти выдать ничего не могу.
- Тут вы Ирина не совсем правы, пока Вас просто просили вспомнить историю, не задавая особых наводящих вопросов. А вот если наши … гм, специалисты составят для вас особый вопросник, который будет заставлять вас несколько иначе думать для составления ответа на каждый из них, скажем под особым углом зрения, вы сами удивитесь, сколько много ещё, вы можете вспомнить про свой мир. Но и это не самое главное.
- А что?
- Главное Ирина Васильевна, это ваши личные взгляды на вашу жизнь, тут у нас. Представьте, вот вы прошли обратно, и что будет дальше? Рассказать о проходе тамошним властям, я думаю, причем по вашим собственным словам и мнению о них, вы сами не захотите. Вас просто выпотрошат и отодвинут в сторону как ненужную. Если не больше. Тем более вы Ирина вернётесь обратно уже не той девочкой, какой попали сюда. Подумайте о вашей жизни там по возвращении. Родители? Они, конечно, как дочь вас примут, но впишитесь ли в прошлую жизнь после всего произошедшего с вами тут? А ведь вы уже стали другой. Тем более, тут у вас появились люди, причем родные люди, которым нужны вы и которые нужны вам. Согласны ли вы бросить их?
В голове Ирины вдруг полыхнула догадка. Блин, да Берия её просто пытается взять на крючок, шантажируя … новой её семьёй. Мол, если что дорогуша, тут есть кому ответить на твой Ирка не возврат. Но и попробовать получить из её мира, ещё какую либо полезную информацию, Берии ой как охота.
- А ведь вы правы Лаврентий Павлович, я вовсе не хочу никого бросать, но и забирать их с собой
