Кстати о службах в церкви. Однажды, когда я с Гансом прослушала службу, и после решила зайти в магазин за спичками, когда я достала кошелёк чтобы расплатиться, то вместе с ним достала и некий маленький конвертик. Впрочем, кто бы мне его не подсунул, это было просто неважно. Появился и ладно. Развёртывать и читать в магазине или на улице я его конечно же не стала. Не дура! Была у меня надежда, что мне прислали весточку из дому. Поэтому я дождалась вечера, и уже ложась в кровать, при свете ночника распечатала конверт.
Да, это было письмо из моей страны, из моей бывшей родины, но прислали его не Максим или родители.
Сухим и канцелярским слогом печатной машинкой в моей душе прозвучали приказы. Я должна забыть кто я, и никогда более не возвращаться в СССР. Я пропала в портале и навсегда исчезла для всех. Дом, в котором я жила, неделю назад был разбомблен при налёте на Москву. Под его развалинами погиб мой Максим, Катя, его мама и мой отец, приехавший на два дня в отпуск. Дядя, тот вообще числится в пропавших без вести ещё с начала войны.
Вот когда я завыла зверем, зубами до крови закусив угол подушки. Нет больше папы, нет мужа, нет свекрови и нет Кати. Осталась одна мама, но и её мне больше никто не даст увидеть. Было так тошно, что когда я утром вышла к завтраку, Грета вздрогнула. Она молча поднесла мне наше маленькое зеркало, и я увидела в нём не себя. Там была моложавая женщина с черными провалившимися от горя глазами и поседевшими прядями волос.
Грета ничего мне не сказала, она поняла, что мне нужно пережить что-то надломившее меня, но не позволила остаться одной. Она занимала меня уроками языка, в котором я уже более-менее преуспела и научила вышивать различные рисунки на одежде. Это умение мне потом очень пригодилось.
Теперь в этом мире были только далёкая мама, я и мой сын. Нет, решила я для себя. Хватит с меня, нужно найти портал в любую нормальную реальность и будь что будет, уйти в него. Там я начну жить сначала и ради сына. Пока он ещё не начал впитывать прозывающие этот мир страх и ненависть.
Лето 1942 года оказалось переворотным в этой войне. Немцы остановились, потом стали выпрямлять фронты и откровенно говоря пятиться, об этом всё чаще откровенно говорили раненые, лежащие в госпитале. По ночам стала слышна воздушная тревога, далёкая бомбёжка и мне подумалось. Вот он момент, когда мне строит исчезнуть. Ещё немного и уже наши, а не американские или английские бомбардировщики начнут налёты на город. Дом мой хоть и в пригороде Берлина, но кто может гарантировать, что лётчики не ошибутся с объектом для сбрасывания своего смертоносного груза. И ещё момент. Ведь если нашли меня на земле, то могут найти и с воздуха. Так что срочно нужно искать портал. Любой и разведав в нём всё, уйти на прогулку вместе с коляской. Они с сыном выживут, взяв с собой минимальный набор еды, лекарств и оружия. Да-да, оружия. Однажды вечером гуляя, она наткнулась на мёртвого солдата, кто его зарезал, в тот момент было совсем не важно. Важно, что она забрала его парабеллум, штык нож и три бывших при нём обоймы. Спрятав их в коляске, она провезла их в дом и хорошенько спрятала. Теперь дело за порталом. Главное, чтобы про неё там, в канцелярии, вспомнили попозже. Когда станет жарко, кое-кто точно захочет исчезнуть из этой реальности. И тут я вспомнила свою мысль, про особые камни в стене рейхстага. Порталы были в стенах, в некапитальные стены немецкие строители для экономии кирпича часто вкрапляли подходящие камни, взятые, пока ещё мало бомбят, скорее всего на развалинах старых зданий, церквей или крепостей. А где тут такие есть? И я стала просить Грету устроить мне экскурсии по городу, всё равно с сыном нужно гулять, так заодно неплохо бы мне и узнать историю города. Она с удовольствием стала моим экскурсоводом, а Ганс при этом был мужской силой и охранником. Мы обошли ближайшие костёлы, но ничего этакого засечь мне не удалось. Помог случай.
Когда зазвучала сирена, я с Гансом была на проповеди в церкви. Грета с Рудиком остались дома и потому я за них здорово не переживала. Дома мы всегда просто спускались в наш глубокий подвал, имеющий два входа, воду, и запас свечей. В нём мы всегда пережидали тревогу, так что за них я была спокойна.
Выходящий из церкви народ дисциплинированно ломанулся в ближайший подвал пятиэтажного здания, превращённый немцами в бомбоубежище, а я оказалась в первых его рядах. Народ в спешке оттёр меня от Ганса и тот застрял где-то у входа, а я пошла вглубь помещения и добралась до самой дальней и пока неблагоустроенной стены. Уступив место пожилой немке я отошла в угол, туда, где не было ламп и царил полу мрак, и опёрлась на кладку.
Через секунду я почувствовала, что моё плечо сползает в привычную вязкость портала. Сердце моё радостно ёкнуло, нашла! Теперь нужно действовать быстро и решительно. Осмотревшись, вроде на меня никто особо не смотрит, я в темноте тихо проскользнула в него … .
… и вышла на зелёную лужайку залитую солнцем. Позади меня стоял каменный дом-башня с обвалившейся крышей. А вокруг берёзы, трава, а там далеко в мареве поля, видно как блестит река.
За спиной, по правую руку был лесок, из которого чей-то девичий голос прокричал. – Маньша, иди сюда, здесь малины медведю не съесть. По-русски прокричал!
Я сорвала ромашку, понюхала и отбросив, а зачем мне улика, которая может сорвать все мои планы, прошла обратно в подвал. Никто ничего не заметил. Также слышались тихие разговоры на немецком, и всё также мерцали висящие на проводах лампочки.
Раскисать нельзя, теперь у меня есть шанс уйти и забыть весь этот мир с его войной и играми политиков.
Так
