Где-то поля и леса выглядели гниющими пустошами, где невозможно было находиться от царящего там смрада. Причем самое страшное, что так гнили отнюдь не животные, а растения и деревья. Демоническая магия умудрилась заставить в муках умирать саму природу.
Немногочисленные места, где все же можно было что-то выращивать, даже так очень плохо зарастали.
Как говорилось выше, животных тоже не обошла эта страшная участь. Немногочисленные охотники, которые были больше не в силах смотреть в неестественно худые лица своих жен и детей, собирались в большие группы и шли охотиться в леса.
Это было гиблым делом. Во-первых, многие звери мутировали, став проблемой даже для профессиональных воинов. Сошедшие с ума от боли, что теперь вечно раздирает их внутренности, они представляли нешуточную опасность. Многие группы охотников так и не возвращались с подобных промыслов.
Во-вторых, даже если они умудрялись убить такого монстра ценой нескольких жертв, эта туша могла быть осквернена. Причём самое страшное, проверить это мог лишь маг, ну или специальный артефакт, которого у бедных людей, конечно же не было. Скверна проявлялась по-разному. Она могла убить через пару часов или через пару недель, могла свести с ума, заставив возжелать плоть ближнего своего.
По этой причине почти все города объявили запрет на охоту и поедание зверей. Нарушивших отлавливали, жестоко наказывали, а подчас даже вешали.
Но у людей просто не было выхода. Работу найти было просто невозможно, кормить их никто не собирался. Поэтому подобное мясо ели тайно и ничего удивительного, что от этого то и дело вспыхивали болезни и появлялись безумные мутанты, желающие совершать невероятно странные вещи.
Так, более-менее зачистив территорию вокруг Карнаки отряд Портиса двинулся к другим городам разрушенной провинции. Местные бургомистры или аристократы были рады видеть уже готовый, проверенный отряд демоноборцев. Поэтому они были готовы платить золотом и даже немногочисленной едой.
Портис же успешно выполнял поставленные цели, вырезая тварей в деревнях и вокруг городов.
В этом ему отлично помогал один из его лейтенантов, который умудрился навести такого шороху в Карнаке, что жители города явно прониклись. Особенно проникся магистр, который судя по смертельно серьезному взгляду отлично знал КОГО призвал чернокнижник.
И видимо был поражен, что у землянина каким-то немыслимым образом все же получилось подчинить эту тварь.
Местные, видя, столь внушительный успех, а главное довольствие солдат, рьяно пытались вступить в его армию. Но брали далеко не всех, слишком уж велик был поток людей.
Ведь несмотря на то, что дела у наемников шли хорошо, у низших слоев все было очень-очень плохо.
В одном городе, когда их войска возвращались на отдых к Алексу как-то подошел совершенно седой заросший дед одетый в рванину. Рядом с ним шел ребенок с тоненькими ручками, ножками и непропорционально толстым животом по сравнению с остальным телом. Он вцепился в рванину деда и смотрел на мир белыми, пустыми глазами.
Для всех кто видел эту сцену старик преградил дорогу закованному в сталь воину и всего лишь протянул руку, прося милостыню и жалко заглядывая в глаза доброму господину.
Задумчивый чернокнижник отвлекся от своих размышлений, смерил старика и ребенка внимательным взглядом, после чего резко выбросил руку.
Плотный поток адского пламени подхватил людей, подбросив тех в воздух. На землю упали уже яростно горящие, полностью обернутые огнем, как саваном, фигуры.
Горожане в ужасе замерли от такой необоснованной и звериной жестокости. Даже самим ландскнехтам стало как-то не по себе. Они не видели ничего дурного, чтобы пнуть мешающего старика и идти себе дальше, но чтобы убить, да еще столь жестоко, это выбивалось даже из их мировоззрения.
Глава 21
Вульфс же посмотрел сначала в ладонь старика, где лежал кусочек гнилого мяса, отвратительнейшим образом смердящий хаосом. Затем его взгляд остановился на неестественно сгорбленной фигуре, а уже, когда вырывался поток пламени из его руки, он понял насколько этот дед и дитя переполнены эманациями гнилостности.
Вот, тело лежит, горя, а вот, казалось бы, мертвая фигура молниеносно метнулась к чернокнижнику, протягивая скрюченные пальца. Вульфс решительно не знал, как эта тварь ориентируется без глаз, которые сразу же вытекли из-за жара, но единственным шансом монстра был побег. Нападением же он окончательно поставил точку в своей проклятой жизни.
Горящую фигуру сбило обратно на землю что-то черное, после чего, не смотря на огонь, стало с хрустом ее жрать, разом откусывая чуть ли не по четверти туловища.
Пара укусов и все огромными глазами смотрели на плотоядно облизывающегося Палача. Его утроба была поистине бездонной, поэтому Вульфс подозревал, что он был вечно голоден.
Шарик подкатился к неподвижному телу ребенка и хотел было откусить кусок, как развернулся и резко отбил черным щупальцем маленький шарик пламени хаоса, кинутого чернокнижником.
Молчаливый диалог и жутковатая парочка продолжила двигаться дальше, оставив на брусчатке пятно черной крови, сажи и чадящий маленький трупик, ребенок которого задолго до этого был уже мертв.
После подобной сцены, нищие и попрошайки, постоянно преследующие компанию по ее приходу или уходу из города, стали избегать и бояться наемников как огня.
Конечно, все видели, что старик оказался мутантом, но никто не был уверен, что страшный демонолог об этом знал, когда ударил своей смертельной магией.
Может быть он рассердился за то, что его отвлекли, а уже потом оказалось, что он не ошибся?
Вульфс слышал, что эта паника доходила до того, что его бойцы отлавливали пару бедняков и изображали, что прямо сейчас поведут к своему командиру на какой-то допрос. Так те готовы были сдать всех и вся лишь бы оказаться от страшного чернокнижника как можно дальше.
Землянин, узнав о подобных развлечениях, лишь хмыкнул. Коль уж его бойцы никого не убивают и не насилуют в городе, то и ладно. Люди они грубые, жизнь у них не особо веселая, так что пускай развлекаются. Со всем остальным можно было спокойно договориться с бургомистрами и лордами.
Конечно, это было не особо правильно с моральной стороны. Но если бы Алекс пытался наводить свои порядки, то его бы мало того, что не поняли, так восприняли бы это как проявление слабости и малодушия.
Хотя, конечно, когда Вульфс и впрямь хотел что-то поменять, он плевать хотел на мнение окружающих.
Так, став наемником, он отнюдь не отказался от попыток привить чистоплотность своим бойцам.
Его старый десяток и новые сержанты взвыли в голос, узнав, что им снова предстоит мало того, что часто мыться, так еще и чаще чистить снаряжение и оружие.
Александру этот мир решительно не нравился, и если с чем-то он, скрипя зубами, был готов мириться, то вот с вонью и грязью вокруг себя, решительно нет.
Это
