И в один такой заход стал свидетелем занятной сцены — бородатый воин средних лет отмахивался от Хиры грязными бинтами и все пытался встать с лежанки, да перебитая нога мешала.
— Начальник! Уберите ее отсюда! Я не буду с этой перебежчицей сидеть! Занесет в рану свою дьявольскую желчь, а потом скажет, что так и было! Мало, что змею пригрели, так еще и до больных допустили!
— Да пошел ты! — суккуба грохнула оземь плошку с горячей водой и попятилась. — Вожусь с вами, засранцами, как Флоренс, мать ее, Найтингейл, и такая благодарность?
— Следи за языком, чучело, — из темноты выступил рыцарь, опираясь на здоровый, как весло, двуручник. — Не то мигом рога поотшибаю.
— Народ, хватит, — неожиданно вступилась за прислужницу одна из жриц, выглядящая так, словно сбросила за час десять кило. — Она делает то, что ей говорят. И никому никуда ничего не заносит.
— Да насрать! — гнул свое бородач. — Не хочу, чтобы эта дрянь меня касалась — и точка! И Майор мне не указ — чай, не на поле боя!
— Что за шум? — командир выглянул из закутка, где помимо лежанки и сундука на стене висела чудом спасенная карта.
Выслушав подопечных, седой сказал:
— Ладно, пусть поменяется с Ренатой.
— Еще чего?! — крикнула незнакомая девчонка с противоположного края. — За ранеными присматривать нельзя, а за общим котлом — типа норм? Чтобы нас всех разом травануть?
Командир вздохнул и покачал головой. Конечно, он бы мог просто заставить всех заткнуться и делать то, что скажет, но боевого духа это явно не добавило бы. А где низкая мораль — там и до дезертирства недалеко, в «Героев» что ли не играли? И чтобы удержать и без того шаткое положение, военный озвучил такое решение:
— Пусть тогда киркой поработает.
— Киркой?! — воскликнул я, глядя на содранную кожу с въевшейся в мясо пылью.
— А что? — мужчина пожал плечами. — Твоя суккуба — просто бот. Не облезет.
— Забей, — Хира добровольно направилась к лазу. — Лучше выпущу пар на угле, не то в самом деле всех здесь передушу.
Целый час в штреке стоял такой грохот, что мы с Бураном едва успевали выносить уголь. Хвостатый стахановец заметно расширил ход, превратив щель между двух жил в нишу, где легко уместились бы три человека. Когда же слой неубранной породы вырос выше копыт, демоница вогнала кайло по самую рукоять, привалилась спиной к стене и скрестила руки.
— Хоть обосрись — а все равно так и останешься Мясорубкой, — проворчала подруга, когда мечник унес наполненные с горочкой ведра. — Что ни делай — все не так! Ради кого сражаюсь? За что борюсь? Ни темных не устраиваю, ни светлых...
Я улыбнулся, глядя на надутую почерневшую мордашку. Коснулся опухшего дрожащего плеча и произнес:
— Они просто тебя не знают. Со временем привыкнут.
— У нас нет, блин, времени! С каждым днем Тьма все сильнее, а Владыка — ближе. Мы и раньше были в жопе, а теперь вообще швах! Люди то и дело говорят, что пора сваливать. Никто не хочет воевать. Как штурмовать Крепость, если эти «герои» боятся напасть даже на вшивый блокпост?!
— Ну ничего ж себе... — Буран швырнул кайло под ноги и сплюнул. — Бот осуждает живых за то, что те не хотят умирать.
— Конечно! — Хира бросила кирку поверх Семеновой, и те сложились в типичный знак рудокопов. — Когда Владыка вторгнется в Верхний мир, воевать придется всем! Но сейчас есть хоть какие-то шансы на победу, а потом не будет и их!
— Владыка... — мечник нахмурился, — вторгнется в наш мир? Откуда новости?
Демоница прикусила язык — да поздно. Никто, кроме меня не знал о видении, и если не выложить все карты на стол, подругу начнут еще больше подозревать в связях с Тьмой. Пришлось все рассказать — и чем дольше «самурай» в теперь уже черном кимоно слушал, тем сильнее менялся в лице.
— Погодите, — воин отшатнулся и поднял ладони. — Вы приперлись с третьим рангом прямо на фронт и собираетесь драться с Тьмой едва ли не в одиночку? И все из-за дурного сна?
— Суть не во сне, — встал перед разъяренной бестией, приготовившейся наглядно доказать неправоту оппонента. — Суть в доверии. Я верю, что Хира не выдумала все это на пустом месте. И пришел проверить, кошмар ли это или нечто большее. И пока не узнаем наверняка, лучше об этом не болтать. Либо начнутся вопросы, либо — паника. Ни то, ни другое нам не помощник.
— Охренеть... — обычно спокойный как слон Буран шумно выдохнул и вцепился в гульку обеими руками.
— К тому же, — продолжил взывать к разуму и логике, — чем дольше Крепость у приспешников, тем они сильнее. Даже если никаким Вторжением и не пахнет, нашим все равно аукнется. И не только в Анвиле, но и во всем Ириноре.
— И что вы предлагаете?
— Маленькую победоносную войну, — гордо заявила прислужница, шагнув вперед. — Выследим и завалим пару-тройку упырей. Докажем, что нефиг их бояться — главное не размер, а умение. Послужим примером, вдохновим приунывших соратников на подвиги. А там, глядишь, и до полноценного реванша недалеко.
— И как ты собираешься победоносно воевать? — с изрядной долей скепсиса спросил Семен. — Прямо из этой дыры?
— Нет, конечно. Мы сбежим.
— Кто — мы?
— Ты, Рен, я и Артур.
— Хоть понимаешь, чем все закончится?! В первый раз, считай, простили, но еще одна такая выходка — и нас тупо вышвырнут на мороз! И погляжу, долго ли протянем вчетвером в гребаной тундре!
— Знаешь что, мой сладкий? — Хира подошла вплотную и ткнула парня пальцем в грудь. — Один раз ты меня уже не послушал. Напомнить, чем все закончилось?
Буран втянул воздуха, чтобы наорать, но замер с открытым ртом. Удар пришелся точно в цель, слова прошлись ржавым кинжалом по едва затянувшейся ране, и крыть тут нечем — разве что спорить и отрицать очевидный и достоверный итог. И на плечах Ренаты — груз той же ошибки, исправить которую можно лишь кровью — своей или чужой. А значит, волшебница отважится на столь опасный шаг исключительно из чувства вины. Хира, сама того не ведая, загнала товарищей в хитроумную ловушку причинно-следственных связей.
— Надо
